Будущее. Дмитрий Глуховский

возможно. Он видел будущее. Он знал, что люди станут бессмертными. А я…

      – Вряд ли вы должны корить себя за это, ведь…

      – Эллен… Ты не могла бы нас оставить на минуту? Мне надо кое-что сказать Яну.

      Она встает – золотое платье струится, волосы рассыпаются по обнаженным плечам, зеленые глаза потемнели от вина – и закрывает за собой дверь. Шрейер не смотрит на меня. Он молчит, я терпеливо жду, перебирая про себя самые невероятные версии того, почему он решил приблизить меня.

      – Ты слабак, – скрежещет Шрейер.

      – Что? – Пиво попадает мне в дыхательное горло.

      – Никчемный слабак. Я жалею, что доверился тебе.

      – Вы о задании? Я понимаю, что…

      – Этот человек хочет отнять у нас бессмертие. Какими бы словами он ни прикрывался, что бы ни лгал в свое оправдание. Хочет нашей смерти. Хочет отнять величайшее из достижений науки… Или ввергнуть мир в хаос. Он заморочил тебе голову. Оболгал нас.

      – Я пытался его…

      – Я видел запись с камер. Ты просто отпустил его. И ты оставил свидетеля.

      – У меня не было оснований… У нее случился выкидыш…

      – Представления не имею, сколько мы теперь будем искать Рокамору. Ты отбросил нас на десять лет назад.

      – Он ведь не мог далеко уйти…

      – Однако его нигде нет! Этот дьявол даже свою девчонку не пытался увидеть, хотя она так и сидит в их квартире.

      – Мне он показался просто нытиком.

      – Он не боевик! Он идеолог. Он именно дьявол, соблазнитель, понимаешь ты это? Он просто смял твою волю, превратил тебя в свою куклу!

      – Звено вышло из-под контроля. Его подругу изнасиловали! – говорю я, теперь понимая, что это ровным счетом ничего не оправдывает.

      – От меня требуют наказать тебя.

      – Требуют? Кто?

      – Но я хочу дать тебе еще один шанс. Ты должен довести дело до конца.

      – Найти Рокамору?

      – Им теперь занимаются профессионалы. А ты хотя бы… прибери за собой. Избавься от бабы. И живей, пока она не пришла в себя и не заговорила с журналистами.

      – Я?

      – Иначе мне не объяснить нашим, почему ты все еще не под трибуналом.

      – Но…

      – А некоторые будут предлагать и более жесткие меры.

      – Я понимаю. И…

      – Возможно, я совершил ошибку, доверив это тебе. Но моя задача сейчас – сделать хорошую мину и заверить всех, что это была просто осечка.

      – Это и была просто осечка!

      – Ну и прекрасно. Не беспокойся о счете, я заплачу.

      Разговор окончен. Мертвецы в пуделиных париках глядят на меня брезгливо. Для Шрейера я уже исчез, комната опустела. Он задумчиво изучает свою тарелку: от риндербратена осталась только пара жил. Видимо, это все же была настоящая корова, говорю я себе в отупении. В обычной говядине жил нет. Зачем производить то, что потом будет выброшено?

      – И как я ее убью? – спрашиваю я.

      Он смотрит на меня так, будто я влез без спросу в его счастливый сон о детстве.

      – Мне