Двести встреч со Сталиным. Павел Журавлев

обкома и занимался в области сельским хозяйством.

      – А почему вы рекомендуете именно его? – спросил Сталин.

      – Я его хорошо знаю.

      И охарактеризовал Михаила Ивановича. Коренной горьковчанин. По образованию учитель. Долго работал секретарем райкома, хорошо знает людей. Пользуется у них доверием, авторитетом. Одним словом, во всех отношениях человек для этой работы наиболее подходящий.

      И я не ошибся. Всю войну Михаил Иванович был секретарем обкома, и хорошим секретарем, а после войны возглавил Совет Министров РСФСР.

      Разговор подошел к концу. Я попросил разрешения съездить в Горький, чтобы сдать дела. Сталин немного помедлил, а затем сказал, что сделать это вряд ли удастся:

      – Дела передать нужно в Москве. Работа, которая вас ждет, не терпит отлагательства. Всех, кого нужно, пригласим сюда. А в Горький мы пошлем представителя ЦК, который доложит обкому о принятом решении. Вам же нельзя терять ни одного часа.

      Пока я шел в гостиницу, в Горьком уже узнали о моем новом назначении. Родионов выезжал в Москву.

      Утром началось знакомство с работой Наркомата авиационной промышленности. Порядок установили такой: каждый день заслушивали и обсуждали доклад одного из руководителей главков в присутствии заводских работников и работников аппарата. В ходе обсуждения вносили предложения, направленные на улучшение дела. <…>

      В процессе этих обсуждений я окончательно понял, почему столь решительно и срочно Центральный Комитет партии начал проводить целый комплекс мероприятий, которые должны были резко изменить состояние нашей авиационной промышленности.

      Дело действительно не терпело отлагательства – необходимо было в короткие сроки ликвидировать отставание в развитии авиационной техники.

      А.И. Шахурин. Крылья победы.

      Политиздат, М., 1985. С. 8—11.

А.С. Яковлев, 9—11 января 1940 года

      Конец декабря 1939 года.

      У Сталина хорошее настроение, он шутит, смеется. Расхаживает вдоль кабинета, пыхтит погасшей трубкой.

      – А сколько вам лет, молодой человек?

      – Тридцать три, товарищ Сталин.

      – Сколько, сколько? Тлицать тли, – шутит он, желая подчеркнуть мое «младенчество». – Это хорошо.

      Набил трубку табаком, разжег ее, остановился передо мной и уже серьезно:

      – Вы коммунист?

      – Да, товарищ Сталин.

      – Это хорошо, что коммунист, это хорошо… И он опять стал прохаживаться, повторяя в раздумье: «Хорошо, хорошо»… Очень скоро я понял, почему в этот вечер Сталин интересовался моим возрастом и партийной принадлежностью. <…>

      9 января 1940 года произошло событие, оказавшее большое влияние на всю мою будущую работу, особенно во время войны.

      Я сидел за столом в кабинете у себя в конструкторском бюро, занятый составлением доклада о ходе испытаний нашего истребителя. Раздался звонок кремлевского телефона, и мне сообщили, что будет говорить Сталин.

      – Вы очень заняты? Вы не могли бы приехать сейчас? Нам

      надо решить с вашей помощью один организационный