Двести встреч со Сталиным. Павел Журавлев

так говорит? – И глаза Сталина впились в него.

      Николаев заколебался, было видно, как он волнуется. И наконец, опустив голову, тихо произнес:

      – Не помню, товарищ Сталин, кто так говорил.

      «А ведь это моя фраза, это я так сказал, – сердце неприятно заныло. – Что будет?»

      – Так и не помните?

      Николаев, вероятно, взял себя в руки и уже тверже, нежели в первый раз, повторил:

      – Нет, не помню, товарищ Сталин.

      – Напрасно, таких людей помнить надо! – жестко сказал он и, резко повернувшись, подошел к столу. Вынув трубочку, Сталин начал стучать ей по крышке стола, выбивая пепел.

      «А Николаев, – подумал я, – порядочный человек. Ведь как автор предложения он – не только был оскорблен, но и осмеян мною перед самым совещанием. Своим ответом «не помню» он произвел на Сталина неблагоприятное впечатление. Его звезда только начинала светить, и он сам сознательно ее погасил».

      Мне стало как-то не по себе. «Почему я был так резок в суждениях? Может, следовало бы с ним поговорить до того, как предложение было внесено в правительство? Разъяснить ему всю несуразность производства танков с таким типом брони. Он человек не глупый, мог понять свое заблуждение и отказаться от него. У меня опыта больше, я старше Николаева. Ну, почему я не сделал этого раньше, не поговорил с ним по-товарищески? Теперь уже поздно!»

      Все это молнией пронеслось в голове, а глаза следили за Сталиным.

      Вот он выбил из трубочки пепел. Поднес ближе к глазам и заглянул в нее. Затем из стоящей на столе коробки папирос «Герцоговина флор» вынул сразу две папиросы и сломал их.

      Положив мундштук на стол, он стал вертеть концы папирос с табаком над трубкой и заполнять ее табаком. Пустую папиросную бумагу он положил на стол около коробки с папиросами. Примял большим пальцем табак в трубочке. Медленно вновь подошел к столу, взял коробку со спичками и чиркнул.

      – Вы мне говорили, – приближаясь к Павлову, произнес Сталин, вынув изо рта раскуренную трубку, – что у вас кто-то занимался в Испании этим типом броневой стали.

      Павлов поднялся с места и сказал:

      – Генерал Алымов.

      – Он здесь? Алымов поднялся.

      – Может быть, вы нам расскажете, что вы там делали?

      Алымов коротко доложил, как в Барселоне было налажено производство двухслойной брони. Листы этой брони соединялись заклепками и укреплялись на корпусе танка. Такая броня не пробивалась при обстреле ни простой, ни броневой пулей. Доклад его напоминал скорее рапорт.

      Павлов сказал:

      – Для нас, военных, этот вопрос ясен – надо начинать делать такие танки.

      – Ну что же, на этом можно закончить обсуждение, – сказал Молотов. – Кто был приглашен на этот вопрос, может быть свободен.

      Мы вышли из Кремля. Шел второй час ночи.

      B.C. Емельянов. На пороге войны.

      «Советская Россия», М., 1971. С. 72–75.

B.C. Емельянов, декабрь 1939 года

      Зимой 1939 года во время войны с Финляндией Северный завод много работ выполнял непосредственно