Дочь партизана. Луи де Берньер

как все. Просто занимает место на планете. Мясо, что теоретически годится на колбасу. Плоть, которая существует, а потом исчезнет. Сейчас-то мне кажется, что настоящими занудами были те юнцы. А тогда я думал, что дело во мне.

      Роза не считала меня занудой. Я оказался как нельзя кстати. Я пил кофе, пожирал ее обожающим взглядом, слушал ее рассказы, на прощанье чмокал в щечку. Она была совершенно поглощена собой. Обычно считается, что это порок, зато ей не мог наскучить собеседник-молчун.

      В тот день она показала мне дом, затем в итальянской кофеварке сварила кофе на заляпанной плите, и мы сели в кресла. Она спичкой зажгла газовый камин, от нее же прикурила. Больше всего Роза любила черные сигареты «Русское собрание», но иногда курила «Абдуллу». Прихлебывая кофе, пускала дым в пожелтевший потолок.

      По правде, я не знал, о чем говорить, но она вроде бы и не ждала никаких слов. Я был в растерянности. Девушка хорошо одета, курит изысканные сигареты, и все в ней безукоризненно, вот только обитает она в грязном сарае. Принцесса на навозной куче.

      – Откуда вы родом? – наконец спросил я.

      – Из Югославии. Вообще-то я сербка.

      – Я мало что знаю о Югославии. Хорошая страна?

      – Кому как, – пожала плечами Роза. – Англия хорошая?

      Мы улыбнулись.

      – Сейчас не особенно, – ответил я.

      – Наверное, вас интересует, почему я живу в этой грязной дыре?

      – Любопытно, – признался я.

      – За жилье плачу пять фунтов в неделю.

      – Надо же! Гроши.

      – Когда крыша не протекает. Это дом жилищного кооператива, рано или поздно пойдет на слом, но пока его сдают задешево, потому что «не пользуется спросом», хотя желающих навалом. – И Роза усмехнулась: вот, мол, нелепость какая.

      – И все же непонятно, почему вы здесь живете.

      Она так на меня посмотрела, будто я идиот какой.

      – Экономлю. Деньги нужны, у меня большие планы.

      – И много скопили?

      – Говорю же, я была шлюхой. Прилично заработала и решила: все, с меня хватит. Сейчас на отдыхе. – Она явно собой гордилась. – И потом, меня нет, а здесь удобно прятаться. Тот верхний парень числится Джоном Хорроксом, а я вроде как Шэрон Дидзбери. Так звали прежних постояльцев, и вместе с жильем мы взяли их имена. Иначе морока и бумажная канитель.

      – Что значит – вас нет? – уточнил я. Может, это образная характеристика ее душевного состояния.

      – Ни визы, ни разрешения на работу. Я крохотный паразит. – Чуть раздвинув пальцы, Роза показала степень своей вредоносности.

      – Где-нибудь учились?

      – У меня диплом Загребского университета, – обиделась она. – Во всяком случае, я туда поступила.

      – Ого! – сказал я, ничего лучше не придумав.

      – Я здесь, потому что надурила. Все исходит на дерьмо. Подношу картошку ко рту – глядь, а это дерьмо в конском волосе. Я уж привыкла, что в зубах волосатое дерьмо вечно застревает. – Роза выпустила дымную