Перекрестки. Уильям Пол Янг

и участившиеся мигрени.

      Если свобода приумножается, то и зло тоже растет. Небольшие отступления от истины, оправдание незначительных прегрешений перерастают со временем в такие злодеяния, какие никому и не снились. Это утверждение справедливо по отношению не только к Гитлеру или Сталину, но и к любому человеку. Внутренний храм души выглядит величественно, но он непрочен. Ложь и предательство, замурованные в его стенах и основании, могут произвести смещение всего здания в самом непредсказуемом направлении.

      Тайна человеческой души очень глубока, будь то даже душа Энтони Спенсера. Его рождение было животворным взрывом, при котором внутренняя расширяющаяся вселенная расположила собственные солнечные системы и галактики удивительно симметрично и гармонично. Но порядок был лишь побочным продуктом: немалую роль сыграл в этом деле и хаос. Островки различных субстанций ввязывались в пляску соперничающих гравитационных сил; каждая добавляла в общее коловращение новый виток, раздвигая участников космического вальса, перемешивая их в постоянном пространственно-временном музыкальном обменном процессе. Сюда же вторгались утраты и боль, деформируя всю непрочную конструкцию и разрушая ее изнутри. Испытания породили защитную реакцию с образованием пульсирующих страхов и эгоистических амбиций, результатом которой явилось общее очерствение. Некогда живое единство, горячее сердце затвердело – твердокаменное ядро под оболочкой тела. Его внешняя форма прежде была выражением внутреннего чуда и великолепия. Теперь она превратилась в фасад, лишенный опоры и стержня, в умирающую звезду, алчущую все и вся вобрать в свою пустоту.

      Боль, утраты и, наконец, одиночество, с которыми и по отдельности справиться нелегко, сообща производят почти непереносимое опустошение. Они заставили Тони вести военизированное существование, выработали у него способность прятать за словами острые ножи, побудили его возвести стену, которая оградила его внутренний мир от посторонних, – только так он мог чувствовать себя в безопасности, в безопасности одиночества. В жизни Тони почти не осталось подлинной музыки. Саундтрек, сопровождавший его существование, нельзя было назвать даже фоновой музыкой: то были обрывки примитивных мелодий, навязших у всех на зубах, сквозь которые иногда прорывались еще какие-то звуки – плоды тщетных попыток сыграть что-то свое.

      Узнавая Тони на улице, люди приветствовали его, но самые проницательные с пренебрежением плевали ему вслед. Однако многие попадались на крючок. Раболепствующие подхалимы ждали его указаний в надежде получить знак малейшего одобрения или благорасположения. Люди следуют в кильватере чужого успеха в своих интересах, дабы утвердить собственную значимость и уникальность. Благорасположение есть благорасположение, даже если это одна только видимость.

      У Тони был большой дом с участком в верхней части Вест-Хиллза. Обычно отапливалась лишь малая часть помещений, исключение делалось