Невидимки. Стеф Пенни

слов, хотя моего никчемного папашу-горджио поминает всякий раз, когда я вывожу ее из себя. Это нечестно, потому что, во-первых, отцов не выбирают и, во-вторых, я не знаю даже, как его зовут, я вообще ничего о нем не знаю. Что я могу сказать в ответ?

      И тут Кристо протягивает пальчик и тычет меня в подбородок. Так он говорит: эй вы, хватит кричать.

      – Прости, Кристо. Мы ведем себя глупо?

      – Да, Кристо, – подхватывает бабушка, – прости. Я слишком устала от дороги. Мне хочется домой. Нам всем нужно поскорее попасть домой, – добавляет она, бросая на меня сердитый взгляд.

      Иво выходит из трейлера и, закурив, направляется к нам.

      – Поехали уже дальше, – говорит ему ба. – Мой внук сводит меня с ума.

      – Прости, тетя Кат. Мы с папой просто хотели поговорить. Видишь ли, мы остановились здесь потому… – Он оглядывается. – Потому что здесь погибла Кристина. На этой дороге.

      – Ох, – вздыхаю я.

      – Господи, Иво. – Ба крестится. – Что же ты сразу не сказал?

      Он молчит.

      – Если хочешь, можно сходить к ней на могилу, – предлагает ба.

      Иво смотрит куда-то на мое правое ухо.

      – Нет, – произносит он наконец. – Она… ее кремировали. Вот так.

      – Ох, – повторяю я снова.

      Я принимаюсь оглядываться по сторонам с мыслью, что надо бы набрать цветов и оставить их здесь. Но цветов тут что-то не видно – одна только трава. Не положишь же на дорогу охапку травы в память о погибшем человеке.

      Иво берет у меня Кристо, и тот кладет голову отцу на плечо. Ба с Иво ходят по обочине туда-сюда и вполголоса о чем-то переговариваются, не обращая на меня никакого внимания. Разумеется, бабушка помнит Кристину. А я не помню. Мне было всего два года, когда она погибла, я вообще ни разу в жизни ее не видел, это произошло еще тогда, когда мама была в немилости и жила в Бейзингстоке.

      Я ворошу ногой траву и вдруг замечаю какие-то маленькие цветочки. Чем больше я их ищу, тем больше нахожу. Я так увлекаюсь, что даже забываю, зачем их рву. У меня получается довольно приличный букет, с листьями папоротника и прочей зеленью. Выглядит он очень симпатично. Я размышляю об этой девушке, которую никогда не видел. Не знаю, любила она цветы или нет, но разве их кто-то не любит? Я возвращаюсь к остальным. Они уже рассаживаются по машинам, и, когда я подхожу, полюбоваться моим букетом некому.

      – Джей-Джей! – кричит из кабины «лендровера» ба. – Давай живей. Что ты там ковыряешься?

      Двигатель с угрожающим ревом заводится.

      – Ну, счастливо тогда оставаться!

      Я кладу букет на обочину со словами:

      – Это тебе, Кристина, от твоего племянника Джей-Джея. – И сажусь в машину.

      12

      Больница Святого Луки

      Видения время от времени возвращаются, когда я уже начинаю думать, что избавился от них. Они захлестывают меня без предупреждения и столь же внезапно улетучиваются. Я вижу то, чего нет на самом деле. В основном – не знаю уж, чем я это заслужил, – видения эти кошмарные. Совсем не похожие на те, что случаются под воздействием кислоты, – те, насколько помню, были причудливыми, дурацкими и до колик