Chitra: A Play in One Act. Rabindranath Tagore

по волосу порчу навести – нечего делать. К тому же следует прибавить, что существуют гимны, восхваляющие Императора, где его именуют «Старший Отец Народа», так что хотя бы поэтому знак старшинства следует оставить. Унгуц приводил ещё какие-то веские мифологические доводы, которые я не совсем поняла, но в итоге Совет единогласно принял решение оставить всё как есть.

      Я слегка задумываюсь о вечном, когда чувствую, что меня саму кто-то трогает за волосы. Оказывается, это матушка.

      – Забавные у тебя кудряшки, – улыбается она, поглаживая меня по загривку. – Какое счастье Азамату перепало всё-таки!

      – Да он сам счастье, – пожимаю плечами.

      Счастье является нам в камуфляже и кликает парней: Тирбиша на службу, а Бойонбота помогать с лодкой. Азамат, как и обещал, сделал рядом с лестницей к воде эскалатор, так что я тоже с ними спускаюсь ручкой помахать. Плавать меня совершенно не тянет. Азамат вытягивает лодку из пещеры-сарая при помощи сложной верёвочной конструкции, и пока Бойонбот её придерживает, погружает туда матушку.

      – Я и сама могу на борт-то шагнуть!

      – Знаю, но так ведь быстрее, – Азамат подмигивает.

      Потом они с Бойонботом тоже грузятся в лодку и не торопясь отчаливают. Я, как и собиралась, машу вслед и поднимаюсь на эскалаторе обратно к террасе.

      Там меня встречает немного растерянный Тирбиш.

      – Тут какой-то горец заходил, вас спрашивал, вот только что!

      – Какой ещё горец? – моргаю. Я не знаю никаких горцев.

      – Молодой такой парень… Да вот только что за угол свернул! Сейчас я его окликну.

      Тирбиш срывается с места, обегает террасу и дом, что-то кричит. Тишина. Он кричит ещё раз. Потом возвращается.

      – Не знаю, куда делся. Вот только-только вы отошли, тут он приходит. Паренёк меня младше, наверное. Красивый такой, для горца даже странно.

      – А как ты определил, что он горец?

      – Ну как же, у него волосы такие… – Тирбиш прищёлкивает пальцами, подыскивая слово. – Ну как ржавые. И на лице пятнышки мелкие. Такие только у северных горцев бывают.

      – Рыжий, что ли? – уточняю. Никогда не видела рыжих муданжцев.

      – Можно и так сказать, – кивает Тирбиш. Видимо у них в языке нет специального слова для обозначения этого цвета волос. Неудивительно, впрочем, если все одинаковые… ну или почти все. – А вы точно никого такого не знаете?

      – Точно, – категорически киваю я. – Я бы запомнила.

      – Странно, он вёл себя так, как будто вы хорошо знакомы.

      – То есть?!

      – Ну, попросил с завтрашнего улова на его долю тоже рыбки приготовить.

      Я хлопаю глазами так громко, что птицы на соседних деревьях затыкаются.

      – Рыбки?.. А откуда он мог узнать, что они на рыбалку собрались?

      – Вот и я удивился, – пожимает плечами Тирбиш.

      Я нервно проверяю, всё ли в порядке с ребёнком. Он сопит и в гробу видал галлюцинации под столом вместе с загадочными