Наследники графа. Армэль. Елена Андреевна Тюрина

как ее слуга падает на пол, а из раны на его лбу сочится кровь. Франсуа приказал оттащить Теодора в пристройку и приготовить плеть. Скинув камзол, граф мельком посмотрел на жену, и ушел.

      – Меня никто никогда не бил, – глотая слезы, шептала Александрин пока служанка обрабатывала ссадину от кольца графа на ее плече. – Только однажды отец чуть было… Его матушка остановила. Я в тот миг испугалась так же сильно, как сейчас.

      Филипп де Брионе поднимал руку на молодую супругу, но его пощечины, казавшиеся ей тогда катастрофой, не шли ни в какое сравнение с тем, что сделал де Вард.

      Александрин вспомнила, как узнав, что Филипп обрюхатил ее, отец, уже уговор заключивший о браке дочери с сыном маркиза де Ла Рискаль, так разъярился, что едва не зашиб свое дитя.

      Вспомнила и как кричала:

      – Я не хочу замуж за него! Я тогда лучше вообще замуж не выйду или утоплюсь!

      – Да как ты смеешь перечить моей воле, мерзавка! – впервые в жизни граф позволил себе такие слова в адрес дочери.

      – Какую породили!

      Граф бросился было к ней, но графиня стала между ними.

      – Остановитесь! Вы убить ее можете! Одумайтесь!

      – Так и знал, что добром не закончится то, что она перед ним хвостом крутит! Ноги этому паскуднику переломаю!

      Графиня де Вард зажмурилась, будто снова оказалась перед разъяренным отцом.

      – Когда я понесла от Филиппа, батюшка грозился заточить меня в монастыре. Мне пришлось бы принять постриг, – проговорила она.

      Здесь, в Испании, ей не с кем было делиться своими бедами, вот и рассказывала все служанке.

      – Ваши дивные золотистые волосы обрезать просто грешно! – воскликнула женщина.

      «Чем лучше я узнавала Франсуа, тем больше он казался мне похожим на моего батюшку. Даже в характере Армэля не было столь явных черт отцовского сложного и грозного нрава. А Франсуа хоть и никакой не родственник семейству Куси, но так же, как и мой отец, он бывает невыносим. Когда батюшка грозился заточить меня в монастырь за то, что понесла от Филиппа, ослушавшись воли родителя, я думала, что умру от страха. Даже мысленно просила Господа лишить меня жизни, чтоб избавиться от этого ужаса. Нечто подобное я испытала и при виде разъяренного Франсуа. Он может быть страшно жесток! И взгляд становится безумным. Мадам Перо, моя компаньонка, когда-то пояснила такой нрав батюшки тем, что он рожден, когда над миром господствовало созвездие Овна. Это что-то из модной нынче астрологии. Не знаю, что это значит, но мадам Перо такими вещами увлекается. Так вот Франсуа тоже рожден в середине весны, выходит, он тоже появился на свет, когда на небе царил Овен. Может оттого такое сходство и такие сложные характеры?»

      На следующий день пришло письмо от Армэля, в котором он рассказывал о событиях во Франции. Стало известно, что Огюст де Лабранш – их брат, рожденный от связи отца с герцогиней де Кардона, и мать об этом узнала. Также он писал о том, что с графиней де Куси случилось несчастье.

      Вард видел, как супруга, одетая в строгое серое платье, очень бледная, с убранными в косу,