Куколка. Ирина Леонидовна Воробей

тренировки, репетиции, спектакли. Жесткий график, жесткие диеты. И все только смеются над тобой. Даже подружки… У меня и парня никогда не было. Из-за этого гребаного балета… А теперь все напрасно. Надо же так! Провалиться на госе! Меня теперь не допустят к выпускному спектаклю. И 8 лет – в трубу!

      Девушка рыдала в голос, грудь ее сильно раздувалась и сдувалась, слезы уже текли ручьями. Люди в баре стали оборачиваться на них. Бармену стало неловко. Вид у него был потерянный и в то же время сочувствующий. Он достал из-под стойки бумажные салфетки и протянул Татьяне. Она их не видела, потому что глаза у нее были почти закрыты и затоплены слезами. Тогда он помог ей вытереть слезы одной рукой. Девушка взяла салфетки и начала в них сморкаться.

      – Еще шот, – слегка успокоившись, сказала она.

      Парень убрал грязные салфетки и положил перед ней почти целую пачку чистых, а затем приготовил еще один шот текилы.

      – А ты? – жалостливо спросила она, глядя на одинокий шот перед собой.

      Бармен молча налил себе тоже. Также молча они выпили. И потом еще какое-то время молчали. Парень смотрел на Татьяну с любопытством и эмпатией, а она отводила опухшие красные глаза. Ей было стыдно и за то, что она неудачная балерина, и за то, что она расплакалась перед ним, и за то, как она сейчас выглядела. Она представляла себя размякшей помидориной, увлажненной рассолом из слез. К ее счастью, бармена позвали две девушки с другой стороны стойки, теперь еле стоящие на ногах. От них исходил пар – они только что вернулись с танцпола. Щеки у обеих были красные, волосы растрепаны, юбки, и без того мини, задраны до неприличия. К ним тут же подошла пара парней, тоже пьяных, но более сообразительных. Они оплатили девушкам коктейли и начали о чем-то расспрашивать. Девушки кокетливо, хоть и не отчетливо, что-то им пытались отвечать, держась за барную стойку обеими руками и то наклоняясь, то отдаляясь от нее. Их заметно шатало. Татьяна испугалась, что может довести себя до такого же состояния. Теперь ей ничто не казалось невозможным. Она осмотрелась по сторонам. Танцпол уже под завязку заполнился опьяневшей толпой, которая напомнила ей своими движениями банку с червями. Давно в детстве, еще до академии, дед возил ее с собой на рыбалку и просил копать червей для приманки рыб, хотя она всегда делала вид, что не находит их, чтобы они не умирали. Впрочем, это не помогало. Дед находил их сам и скидывал в кучу в тесную банку, где они извивались, ползая друг по другу. Люди в толпе также нелицеприятно извивались под плавную музыку, чуть ли не обвивая друг друга. Но по их лицам было видно, что им нравится. Толпа заряжала весь бар своей энергетикой. Девушка заметила, что даже те, кто сидели за столами, тоже двигались в такт музыке: кто-то качал головой, кто-то топал ногами, кто-то махал руками, а кто-то и всем корпусом извивался вместе с танцующими.

      Потихоньку вся эта плавная музыка, эти стягивающие движения, духота, куча смешанных в единый угарный газ запахов и больше всего алкоголь начали расплавлять Татьянино сознание. Девушка уже лежала