Куколка. Ирина Леонидовна Воробей

танцев. Под такую бедра сами шли в пляс. Танцплощадка в центре бара начала потихоньку заполняться людьми. Татьяна тоже стала покачивать головой в такт музыке.

      – Я смотрю, от безысходности тебе пришлось выпить и «Поцелуй»? – услышала она возле уха уже знакомый саркастичный голос. – Бедняжка.

      – Кхм-кхм. Я просто хотела напиться. А так он отвратительный!

      В подтверждение своих слов девушка с напором отодвинула от себя почти пустой бокал и скрестила руки на груди.

      – Если хочешь быстро напиться, мой способ эффективнее. И не такой приторный, – бармен подмигнул ей. – Еще по шоту?

      Девушка кивнула. Парень повторил все те же самые манипуляции с шотами и текилой. Они снова выпили. На этот раз Татьяна заранее приготовила дольку лайма и успела сразу им закусить горечь мексиканской водки. Так было чуточку вкуснее. Действительно, текила работала быстро и качественно. Девушка почти сразу начала испытывать легкое головокружение и заметила за собой, что говорить ей стало сложнее, а хоровод мыслей в голове начал превращаться в ураган.

      – Так о чем все-таки пьешь? – повторил свой вопрос бармен трезво и настойчиво.

      В сознании Татьяны все стало немного расплываться. Голова постепенно тяжелела. Захотелось подпереть ее одной рукой, а самой облокотиться на стойку. Боль, которую она тщательно пыталась скрыть от всех и, в первую очередь, от себя самой, начала притупляться. И все воспринималось теперь не таким важным, каким было всего пару часов назад.

      – Будущее свое хороню, – неожиданно для самой себя высказала Татьяна самую сокровенную мысль.

      – А вскрытие что показало?

      Девушка улыбнулась такой постановке вопроса. Парень был совершенно серьезен и даже немного напряжен. Он напряг слух, чтобы услышать ее тонкий голос из-под насыщенной тяжелыми битами музыки, потому что Татьяна начала говорить откровеннее и тише. Он уперся обеими руками в барную стойку, а глазами впился в ее красное от духоты и алкоголя лицо.

      – Врожденный порок неудачницы, – произнося эти слова, девушка зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы, которые от такого давления, наоборот, выкатились из глаз. Одна из них разбилась о барную стойку, а вторая впиталась прямо в цветоложе одного из подсолнухов на платье.

      – Я знал, что дело в учебе.

      На лице бармена промелькнуло выражение торжества и застыло в самодовольной улыбке.

      – Не совсем, – сказав это, девушка начала плакать.

      Зажмурив слезливые глаза, она вспомнила, как отец впервые поставил ее у станка. Она была тогда еще в том возрасте, когда воспоминания не сохранялись. Но это она помнила. Всего один эпизод: молодой отец улыбается, подводит ее к перекладине на двух ножках, похожей на маленькую вешалку, и показывает, как вставать в первую позицию. Ей больно и неудобно, и она плачет. Дальше она помнила себя уже лишь такой, которая легко могла вставать не только в первую, но и во вторую, и в третью позиции.

      А