Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни. Наталья Андреева

противен, потому что все делал не так. Вернее, не так, как она привыкла. Прежний ее партнер по сексу был молод, красив, строен, силен, хотя и несся вперед с бешеной скоростью, словно курьерский поезд. Но тот старый паровоз, на котором ехал Селин, изматывал Анну куда больше, и ей стоило огромных усилий дотащить его до конечной станции.

      Меж тем ей приходилось ехать на нем еще и еще! Она уже жалела, что пошла на это. И вспоминала сбежавшего мужа: тот хоть и был негодяем, но по крайней мере, отдаваясь ему, она чувствовала себя женщиной, а не скрипкой, у которой безжалостно рвут струны, вместо того чтобы на ней играть.

      Анне страдала, а ведь ей надо еще успеть после столь бездарного исполнения сделать приятное лицо и выдавить из себя чтото вроде: спасибо, мне очень понравилось. Она даже закусила губу, чтобы не зареветь.

      Слава богу, Селин был законченным эгоистом и не обратил никакого внимания на выражение ее лица. А скорее, решил, что на нем написано неземное блаженство. Анна перевела дух, когда он протопал в ванную, дав ей короткую передышку и возможность прийти в себя.

      «Если он захочет изнасиловать меня по моей же доброй воле еще раз, я завизжу, как кошка, которой наступили на хвост, – решила Анна, натягивая до ушей одеяло. – Надо его както отвлечь».

      Когда Евгений Михайлович вернулся, завернутый до пояса в махровое полотенце, она завела разговор о его семье.

      – Женя, а у тебя жена молодая?

      – Мы ровесники, ей тоже сорок два года.

      – Красивая?

      – Шутишь? Студентом еще женился по глупости, нарожала троих, куда я теперь от них? Скоро внуки пойдут, старшему парню восемнадцать.

      – Она ревнивая?

      – С чего это ты?

      – Так… Думаю, не устроит ли она тебе сцену, если сильно задержишься?

      – Да? Вообщето она ничего, не ревнивая… А сколько времени?

      – Половина одиннадцатого. Поздновато для совещания.

      – Да, пора. – Он тяжело вздохнул. – Знаешь, я думаю, что нам надо снять квартирку гденибудь недалеко от офиса. А?

      Мысленно Анна ужаснулась. Потом подумала: всетаки восемьсот долларов в месяц! И вслух пробормотала:

      – Да, неплохо.

      – Чтото ты какаято невеселая, Анюта? – насторожился он.

      – Домой не хочется, – попыталась вывернуться она.

      – Эх, жаль, что мне пора! А то бы мы с тобой еще разок, а?

      – Женя, одевайся. Не хочу, чтобы жена заподозрила тебя в связи с секретаршей.

      – Чтото ты обо мне чересчур заботишься? – Евгений Михайлович потянулся за брюками. Анне почти удалось улыбнуться:

      «Как ты не понимаешь, мне просто нужен таймаут! Я хочу немного передохнуть, а главное, поплакать. Иди же отсюда скорей! Хотя и самой пора выметаться, это же не моя квартира. Чужая. Чужая жизнь, чужая квартира». Анне стало совсем грустно. Пока Селин подвозил ее до дома, она еще както держалась, хотя с трудом нашла в себе силы чмокнуть его на прощание в щеку. Потом бегом кинулась в подъезд.

      На разговоры с матерью не было сил. А та все пыталась выяснить, как да что.

      – Уйди, у меня теперь есть работа,