Кольцо златовласой ведьмы. Екатерина Лесина

достаточно тех минут радости, которые у них были? К чему желать невозможного?

      Матушка, которая до поры до времени оставалась безразличной к происходящему в доме, все же как-то решилась поговорить с сыном.

      – Я знаю, – сказала она ласково, – что ты, как твой отец, и дед, и прадед, и прочие мужчины нашего рода, отличаешься горячей кровью…

      …матушка гордилась и этим качеством сына, хоть и вредило оно домашнему хозяйству куда сильнее, нежели вздорный нрав Арриго.

      – …и я не смею требовать от тебя – обуздать свою натуру, но… оглянись. Ты привнес в этот дом раздоры. Служанки только и делают, что плачут и ссорятся. Они больше думают о том, кто окажется в твоей постели, нежели о собственном долге.

      – Простите, матушка.

      Он по-своему любил ее, пожалуй, только ее, единственную из женщин, искренне и от души.

      – Из-за тебя они разрисовывают лица, словно уличные девки, мажутся ароматными маслами, обливаются духами…

      Матушка поморщилась: некоторые особы доходили до того, что нагло пользовались ее собственными притираниями. Она уже выгнала с позором трех.

      – Вчера я нашла под подушкой метелку из вороньих перьев, куриную лапу и заячий хвост. – Матушка осенила себя крестным знамением. Как и положено благочестивой донне, она знала, что Господь Всеблагой защитит ее от диавольских происков, однако же, будучи женщиной, испытывала естественный страх.

      – Я выясню, кто это сделал, и…

      – Ты перестанешь искать любовниц в этом доме, – строго сказала матушка. – Они успокоятся, когда поймут, что ни одна из них, сколь бы ни старалась, не займет место в твоей постели и в твоем сердце. Пока же ты даришь свое внимание всем, каждая живет надеждой, что именно она станет для тебя единственной.

      Пожалуй, в этих словах имелся резон, и пусть приказ матушки – а она крайне редко навязывала Арриго собственную волю – и доставлял ему некоторые неудобства, однако Арриго исполнил его.

      Он заставил себя не обращать внимания на женщин, а матушка, не желая причинять сыну мучения, поспешила избавить дом от излишне красивых служанок.

      И следовало бы сказать, что наступили счастливые времена, но…

      …Арриго был бессилен перед собственной натурой.

      Он желал любви, хотя и не был способен испытать сколь бы то ни было сильное чувство.

      Туфании было больно слушать его откровенный рассказ, однако вместе с болью она была благодарна ему за правду.

      …мир, словно назло ей, был полон прекрасных женщин.

      Зрелых матерей, которым наскучило пресное замужество. И юных девиц, лишь мечтающих пойти к венцу. Богатых дочерей и бедных, чьим единственным приданым были красота и благочестие. Ему нравилось играть, находить ключи к ледяным сердцам, красться в темноте, испытывая судьбу на прочность, дразнить ревность мужей, вновь и вновь ускользая от справедливого возмездия.

      Ее звали Мария. Она была юна и прекрасна.

      Горда, как дочь древнего рода.

      Бедна.

      И