Пикассо и его несносная русская жена. Сергей Нечаев

даже нормальной мебели.

* * *

      Итак, художник был очарован зеленоглазой и рыжеволосой Фернандой и пригласил девушку позировать ему. Да что там – позировать, найти натурщицу никогда не было для него проблемой. Но в Фернанде, несмотря на весьма скромное происхождение, чувствовалось такое изящество, что Пикассо влюбился как безумный.

      Как-то раз, отбросив кисти и краски, он не выдержал, резко повернулся и поцеловал ее в губы. Фернанда и не подумала отстраняться.

      – Ничего не имеешь против? – спросил он.

      – С какой стати?

      – Но тебе следовало хотя бы попытаться оттолкнуть меня. А то я решу, что могу делать все, что захочу.

      Фернанда улыбнулась и жестом предложила ему не терять времени даром.

      – Ты что, влюбилась в меня?

      – Не могу утверждать этого, но мы же не дети. Зачем заранее устанавливать отношениям какие-то рамки?

      С ней все было просто и ясно, и они стали жить вместе…

      Пикассо очень много рисовал. А еще больше он ревновал. Почему? Наверное, больше от тщеславия, чем от любви. Но, как бы то ни было, ревновал он по-испански сильно, и ревность его была грубая, полная одновременно недоверия и страсти.

      Красавица Фернанда была чуть старше Пикассо, и он всегда говорил, представляя ее друзьям:

      – Очень красивая девушка, но, правда, немного старовата…

      Это у него был такой своеобразный юмор, и все, конечно же, смеялись, так как на самом деле Фернанда была удивительно соблазнительна и сексуальна. Она очень понравилась друзьям Пикассо, ничего для этого не делая специально. А Пикассо все ревновал и, не прекращая, рисовал, восхищенный ее прекрасным телом, экспериментируя со стилистикой и формой: то он намеренно увеличивал кисть своей новой натурщицы, то неестественно укорачивал ей ноги, то нарушал пропорции головы, словно нащупывая какие-то одному ему видимые границы красоты и гармонии.

      «Фернанда в черной мантилье», работа 1905 года, была выполнена в самой что ни на есть реалистической манере, чего не скажешь о последующих полотнах. Пикассо экспериментировал, благо богатейший «материал» теперь всегда находился у него под рукой.

      «Фернанда в мантилье»… «Портрет Фернанды Оливье»…

      Это была она.

      «Лежащая обнаженная»… «Женщина с грушами»… «Голова женщины»… «Бюст женщины»…

      И все это тоже – она.

      Увлеченный пластикой своей возлюбленной, Пикассо в своих рискованных экспериментах порой доходил до гротеска и даже до полного абсурда, напоминая шокирующего публику циркача-канатоходца. Он искажал ракурсы, «разбрасывал» композицию, выворачивал плоскости. Одновременно с этим, Фернанда настолько пленила его, что он незаметно для самого себя перешел в своем творчестве от мрачных синих тонов к более жизнерадостным серо– и золотисто-розовым. И уж совсем решительным переходом от «голубого» к «розовому» периоду (так официально называются направления творчества Пикассо) стала картина-шедевр «Девочка на шаре», которая своим