Доктор Данилов на кафедре. Андрей Шляхов

семейство и начнет с порога, не разобравшись, скандалить, вот уж будет комедия так комедия. А если бы ложный номер оказался не Даниловским, а принадлежал бы обладателю ревнивой жены, следящей за каждым шагом своего благоверного? Тогда бы после третьей эсэмэски мог случиться катарсис, плавно переходящий в Армагеддон. Ревнивцам и повода не требуется, им намека достаточно.

      Данилов искренне порадовался тому, что его жена здоровая на голову и избыточной ревностью не страдает. «Да вообще Ленка замечательная, – подумал он. – И дочку такую же родила».

      От мыслей о семье на душе сразу же стало тепло и приятно. Заниматься дедукцией больше не тянуло – вариант со сменой номера и раздачей ложного смотрелся вполне жизнеспособным. Пора было настраиваться на работу – поезд тормозил на станции «Новогиреево».

      День выдался суетным, и виной тому был заказ новой мебели в учебные комнаты. Казалось бы, чего там сложного? Рассчитай сколько столов, сколько стульев и сколько шкафов, запиши и отправь. Но гладко все выходило на словах, на деле же постоянно возникали трудности. Главная была в том, что средства, отпущенные кафедре на обновление мебели, были довольно ограниченными, без возможности выхода за рамки. Данилов и Колосова два часа пытались скрестить ежа и ужа, заказать все, что нужно, и не превысить при этом лимита. Изгалялись и так, и эдак, но в итоге все же пришлось пожертвовать одним шкафом.

      – Придурки мы, – сказала Колосова, подбив на калькуляторе итоговую сумму, – мыслим замшелыми стереотипами. На хрена в учебной комнате шкаф? Все нужное для занятий можно принести с собой и потом унести! Резон?

      – Да! – согласился Данилов. – Можно вообще оставить старые шкафы.

      – Старые шкафы уже забронированы, – Колосова подмигнула Данилову, намекая на то, что это носит неофициальный характер. – Два забирает Олег Тарасович, один – Владислав Петрович, один – Игорь Борисович.

      Профессор Владислав Петрович Замятин, ученый секретарь кафедры, отвечавший за аспирантов, и доцент Игорь Борисович Паршин работали в части кафедры, базировавшейся на Нахимовском проспекте, в шестнадцатой городской клинической больнице. Данилов знал их в лицо, но не более того.

      – А столы?

      – Столы никому не нужны, – махнула рукой Колосова. – Их же на дачу не поставишь. Спишут их, наверное, или пристроят куда-нибудь…

      Едва успели разобраться с мебелью, как пришла доцент Ряжская и начала выговаривать Колосовой насчет графика занятий.

      – Зачем вы ставите мне группы, да еще сдвоенные, в дни лекций? – возмущалась она. – Вы же знаете, насколько меня утомляют занятия! Я же не провожу их формально, для галочки, я работаю с отдачей! Выкладываюсь вся и прихожу на лекцию выжатая как лимон. Сколько можно объяснять?

      Колосова начала оправдываться, утверждать, что иначе никак не получалось, что она не придумывает расписание, а только перекраивает, стараясь всем угодить… Ряжская повздыхала-покручинилась,