Воспитание чувств. Гюстав Флобер

бывшей натурщице, которую Бюрьё будто бы видел на бульваре, когда она ехала в карете цугом. Юсоне объяснил эту метаморфозу, перечислив целый ряд ее покровителей.

      – Здорово этот молодчик знает парижских девчонок! – сказал Арну.

      – Если что останется после вас, ваше величество, – ответил повеса, на военный лад отдавая честь – в подражание гренадеру, который дал Наполеону выпить из своей фляги.

      Потом зашел спор о нескольких полотнах, для которых служила моделью голова Аполлонии. Подверглись критике отсутствующие собратья. Удивлялись высоким ценам на их произведения; все начали жаловаться, что зарабатывают недостаточно, как вдруг вошел человек среднего роста, во фраке, застегнутом на одну пуговицу; глаза у него были живые, вид полубезумный.

      – Экие вы мещане! – воскликнул он. – Ну что же из того, помилуйте! Старики, создавшие шедевры, не думали о миллионах. Корреджо, Мурильо…

      – А также Пелерен, – вставил Сомбаз.

      Но тот, не обращая внимания на колкость, продолжал рассуждать с таким пылом, что Арну два раза принужден был повторить ему:

      – Жена рассчитывает на вас в четверг. Не забудьте!

      Эти слова вернули Фредерика к мысли о г-же Арну. В квартиру, наверно, проходят через комнатку за диваном? Арну надо было взять носовой платок, и он только что отворял туда дверь; у задней стены Фредерик заметил умывальник. Но вот в углу возле камина раздалось какое-то ворчание; оно исходило от субъекта, читавшего в кресле газету. Росту он был пяти футов девяти дюймов; у него были тяжелые веки, седые волосы и величавый вид; звали его Режембар.

      – Что такое, гражданин? – спросил Арну.

      – Новая низость правительства!

      Дело шло об увольнении какого-то школьного учителя. Пелерен снова стал проводить параллель между Микеланджело и Шекспиром. Дитмер собрался уходить. Арну догнал его и вручил две ассигнации. Юсоне счел момент благоприятным.

      – Не могли бы вы дать мне аванс, дорогой патрон?..

      Но Арну опять уселся и теперь разносил какого-то старца в синих очках, весьма противного на вид.

      – И хороши же вы, дядюшка Исаак! Обесценены, пропали три картины. Все на меня плюют! Теперь эти картины всем известны! Что прикажете с ними делать? В Калифорнию, что ли, их отослать?.. К чертям? Замолчите!

      Специальность старика заключалась в том, что он подделывал на картинах подписи старых мастеров. Арну отказался платить и грубо выпроводил его. Совсем по-иному встретил он чопорного господина в орденах, с бакенбардами и в белом галстуке.

      Опершись локтем на подоконник, он долго и вкрадчиво что-то говорил ему. А потом вспылил:

      – Поверьте, граф, для меня ничего не составляет достать посредника.

      Дворянин смирился. Арну вручил ему двадцать пять луидоров, а как только тот ушел, воскликнул:

      – И несносные же эти знатные господа!

      – Все они дрянь! – пробормотал Режембар.

      По мере того как время шло, дела у Арну становилось