Жребий Рубикона. Чингиз Абдуллаев

обещал нам перезвонить после шести вечера. Но когда он перезвонил, было уже поздно.

      – Вы не знаете, по какому вопросу Николай Тихонович искал юриста?

      – Нет, не знаю. Он мне ничего не говорил.

      – Кто-нибудь еще заходил к Николаю Тихоновичу, кроме его заместителя?

      – Днем заходили несколько человек. Начальник отдела кадров Кошкин, Вилен Захарович, профессор Соколовский и Моркунас…

      – Бывший муж супруги Николая Тихоновича? – быстро уточнил Дронго.

      – Да. Но они заходили вместе с профессором Соколовским.

      – Следователи у вас были?

      – Нет. Никого не было. Я знаю, что Раиса Тихоновна пыталась жаловаться, но в прокуратуре ей отказали. Есть справки из «Скорой помощи». И еще они говорят, что сейчас ничего нельзя проверить. Далвида Марковна кремировала тело своего мужа. Я никогда не слышала от него, что ему так хотелось. Но она уверяла всех, что это была его личная просьба.

      – Понятно. – Дронго еще раз оглядел кабинет. – Здесь уже проводили уборку?

      – Конечно. И некоторые вещи переставили. Вот эти кресла Ростом Нугзарович принес из своего кабинета. И этот торшер. А здесь поменял книги. Но не все. Вон те книги остались еще со времен Льва Абрамовича. И со стола многие вещи собрали. Отправили к Далвиде Марковне, – произнесла она, не скрывая своего презрения.

      – Спасибо, – поблагодарил Дронго, – мы можем покинуть кабинет. Скажите, вы ее не очень любите?

      – А почему я должна ее любить? – даже удивилась Офелия. – Молодая стерва, которая умудрилась променять своего неудачника мужа на богатого директора. Нагло и у всех на глазах изменяла своему мужу с его руководителем, а потом просто переехала жить к Николаю Тихоновичу. Конечно, он был холостой мужчина, и достаточно было ему два раза улыбнуться, чтобы он растаял. Что она и сделала.

      – Она бывала здесь после смерти своего мужа?

      – Нет. Я ее здесь потом не видела. А раньше часто приезжала. И без пропусков. Нарочно появлялась неожиданно, следила за нами. Наверно, ревновала своего мужа ко мне, – не без гордости заявила Офелия. – Ей казалось, что все остальные женщины претендуют на ее второго мужа.

      – А вы считаете, что никто не претендовал?

      – Конечно, претендовали, – пожала плечами Офелия. – Почему Далвиде можно, а остальным нельзя? Она ушла от своего мужа и захватила другого. И каждая разумная женщина считала, что имеет право отбить у этой стервы такого обеспеченного мужчину, как Николай Тихонович.

      – Тогда ей можно было посочувствовать, – пошутил Дронго, – она должна была все время бдительно охранять свое «сокровище».

      – Что она и делала, – сразу сказала Офелия, – и не нужно ей сочувствовать. Она и так стала очень богатой женщиной, заграбастала все, что было у Долгоносова, – его квартиру, дачу, машины, деньги. В общем, не нужно ее жалеть.

      – А зачем Моркунас и профессор Соколовский приходили к Долгоносову? – спросил Вейдеманис.

      – Не знаю. Мне не докладывали. Об этом лучше спросить у них самих.

      – Если я задам вам личный