Радигост и Сварог. Славянские боги. Михаил Серяков

вставкой летописца, не подтверждаемой другими данными, и является пересказом другой книги Иоанна Малалы, где он описал схожее нововведение афинского царя Кекропса. Как собственные, так и иноземные письменные источники дружно отмечают многоженство у язычников-славян, искорененное впоследствии лишь христианской церковью. Хоть наличие устойчивых брачных пар встречается даже в животном мире и вполне могло существовать с древнейших времен и у людей, нет никакого основания приписывать Сварогу введение института единобрачия. Вместе с тем, сексуальные табу хронологически являются вторыми после пищевых, и, судя по всему, первичные половые запреты, в частности запрет инцеста, появляются уже в первобытную эпоху и вполне могли быть освящены у наших далеких предков авторитетом бога неба. Поскольку часть черт Сварога перешла впоследствии не только на христианских святых Кузьму-Демьяна, но и на святого Касьяна, стоит отметить, что одноименный с последним персонаж является инициатором введения имущественного и полового табу в былине «Сорок калик со каликою». В ней рассказывается, как собравшиеся посетить святые места в Иерусалиме выбрали своим предводителем Касьяна Михайлыча. Перед тем как пуститься в дальний путь, тот кладет на своих спутников «заповедь великую»:

      А в том-та ведь заповедь положена:

      Кто украдет или кто солжет,

      Али кто пустится на женский блуд,

      Не скажет большему атаману,

      Атаман про то дело проведает, —

      Едина оставить во чистом поле

      И копать по плечи во сыру землю.

      Дальнейшие события в былине разворачиваются по широко известному «бродячему» сюжету: по приходу в Киев в предводителя паломников влюбляется жена Владимира княгиня Апраксевна. Когда Касьян отказывается прийти к ней на свидание, она велит Алеше Поповичу подложить ему в сумку серебряную чарочку, а затем обвинить в воровстве. При виде найденной чары калики поверили обвинению и закопали Касьяна по плечи в чистом поле, после чего отправились дальше в Палестину. Возвращаясь домой тем же путем, они приходят к закопанному в поле атаману. При виде их:

      Молоды Касьян сын Михайлович

      Выскакивал из сырой земли,

      Как ясен сокол из тепла гнезда,

      А все они, молодцы, дивуются

      На его лицо молодецкое,

      Не могут зреть добры молодцы,

      А и кудри на нем молодецкие до самого пояса.

      И стоял Касьян немало число,

      Стоял в земле шесть месяцев,

      А шесть месяцев будет полгода.

      По приходу в Киев калик вновь принимают в княжеском дворце, и там они узнают от Владимира, что его жена все эти полгода лежала больная. После того как княгиня покаялась в клевете, ее исцеляет предводитель паломников:

      Молоды Касьян сын Михайлович

      А и дунул духом святым своим

      На младу княгиню Апраксевну,

      Не стало у ней того духу, пропасти;

      Оградил