Тайга и зона. Александр Бушков

которую она и сама, быть может, не осознавала, но инстинктивно до сегодняшней поры прятала, и которая теперь вырвалась на свободу…

      Хотя, быть может, это Алексей уже потом находил для себя оправдания, как и все мужики, что жили до него и будут жить после.

      Хотя, быть может, для такой женщины это был единственный способ удержаться на краю, выдержать и пережить ужас потери…

      В общем, сие неизвестно.

      Она вдруг всхлипнула, содрогнулась, будто от удара током, схватила его за рубашку и рывком опрокинула на себя, обхватила за шею чуть ли не в удушающем приеме… Бутылка покатилась со стола к чертовой матери, прерывистое дыхание обожгло кожу, затрещала материя – то ли ее платье, то ли скатерть, они упали на ковер, опрокидывая стулья, и нельзя сказать, чтобы Алексей отключился, но…

      Но все дальнейшее он воспринимал уже как бы со стороны, потому как никакого чувства в происходящем не было, а был исключительно голый сеанс практической психотерапии. А проще говоря, ну вот необходимо было женщине сбросить напряжение, которым она сдерживала рвущуюся наружу панику перед безысходностью, нужно было хоть ненадолго вновь ощутить рядом присутствие мужчины и опоры, требовалось… да кто ж его знает, что еще требовалось! Как бы то ни было, возбуждение – не эмоциональное, чисто физическое – пронзило его тело, совсем как давешний разряд, заставивший ее содрогнуться всем телом. Он задрал ее простенькое платьишко, обнажая крепкое, без единой жировой складки тело, задрал до самого подбородка. И овладел ею не грубо и не нежно, потому что и то и другое было бы изменой… хотя бы с ее стороны. А так… Психоанализ, мы же сказали. И она покорно раскрылась перед ним, пустила в себя с легким стоном, с закушенной нижней губой, с горячечным шепотом: «Егорушка…» Нет, несмотря на все, Алексей все же наслаждался, наслаждался ее телом, будем честными. Ибо какой мужик не возжелает – хотя бы мысленно – такого точеного тела! Ох и повезло же Егорке…

      Оргазм наступил одновременно, заставив двух людей на полу выгнуться дугой и чуть ли не закричать в голос. И Карташ почувствовал, что проваливается в какой-то сладостный, невыносимо головокружительный омут, откуда нет возврата. И неимоверным усилием воли заставил себя из этого омута вынырнуть…

      Как оказалось, все же на несколько секунд он отключился, потому что, очухавшись и оглядевшись, он в некотором обалдении обнаружил, что Надя, понимаете ли, спит. Глубоко, умиротворенно и сладко, как ребенок… «Нет, ребята, женщин нам не понять», – пришла ему в голову очень «оригинальная» мысль. По возможности бесшумно он встал, скоренько оделся, затер следы их, так сказать, жизнедеятельности и перенес Надежду на кровать. Поправил подол платья, накрыл. Пусть думает, что это покойный муж к ней приходил.

      «Вот так и рождаются мифы об инкубах и прочих суккубах…» – с толикой стыда подумал Алексей, виновато развел руками перед портретом Дорофеева с черным уголком на стене и беззвучно выскользнул на улицу через заднюю дверь. Жадно глотнул свежий воздух. Никого вокруг, и на том спасибо. Покачал головой: ну дела… «Еще