Жаворонки ночью не поют. Идиллия Дедусенко

белый-белый. Плыл, плыл и около нашего дома остановился.

      Мать побледнела.

      – Пустой корабль, что ли?

      Юрка часто-часто заморгал глазами, глядя в застывшее лицо матери, а потом с воодушевлением сказал:

      – Нет, мам, не пустой! Смотрю, папка наш стоит на палубе и мне рукой машет!

      – Врёшь, небось, – тихо вздохнула мать.

      – Нет, мам, не вру, – сказал Юрка, но без прежнего воодушевления.

      Зойка испытующе смотрела на брата: врёт или не врёт? Юрка покосился на неё и шмыгнул носом. Зойка догадывалась: корабль-то он видел, только наверняка пустой. У неё защемило сердце, и тоскливая волна медленно поднялась от коленок к горлу.

      Мать стояла спиной к Зойке и надсадно кашляла, отчего плечи её мелко и часто вздрагивали. У Зойки сердце разрывалось, когда она слышала, как кашляет мать, видела её поблёкшее лицо. Зойку охватывал панический страх: «А что, если мама умрет?» Нет, нельзя так, чтобы в одной семье было столько горя. Дядя Алексей пропал без вести. Скорее всего, нет его уже на этом свете. Отец тоже молчит. Мать на глазах сохнет. Наверное, не врал Юрка: будет письмо, должно быть письмо!

      – Эй, Колчановы, дома кто есть?

      Кричала почтальонша. Зойка сразу уловила, что голос у нее весёлый, обнадёживающий. Ну, конечно, письмо! Мать, наверное, тоже по голосу тёти Даши догадалась, что она пришла с хорошей вестью. И кинулась к двери. Почтальонша уже стояла у порога (не поленилась по ступенькам взойти!) и снова кричала:

      – Колчановы! Спите, что ли? Почту получайте!

      – Входи, входи, Даша! – мать распахнула дверь.

      – Да некогда мне, вон ещё сколько домов обойти!

      – Ты уж войди, Дарья, – сказала бабушка. – Добрую весть за порогом не держат.

      – Ох, ну ладно, – согласилась тётя Даша, – чуток передохну. С радостью вас!

      Она протянула треугольничек, сложенный из тетрадного листа. Юрка первым подскочил и выхватил его. На письме стоял обратный адрес: полевая почта, Д. Колчанов.

      – Я же говорил! Я же говорил! – радостно орал Юрка. – Вот он, корабль!

      – Корабль? Какой ещё корабль в нашей-то степи? – громко удивилась тётя Даша.

      – Да сон он видел! – радостно доложила мать. – Вот к письму!

      – На-ка вот, Дарья, чайку с мёдом попей, – подвигала бабушка почтальонше чашку.

      – С мёдом хорошо, – согласилась тётя Даша, – это я люблю.

      – Читай же письмо, – нетерпеливо сказала мать Юрке.

      Письмо перечитывали несколько раз. Вот, оказывается, почему отец молчал: был слегка ранен в руку, лежал в полевом госпитале. Сам писать не мог, а просить никого не хотел, чтобы дома не испугались чужого почерка. Теперь всё хорошо, и он вернулся в свою часть.

      – Может, и Алёшенька где-нибудь в госпитале, – сказала бабушка. – Беда не приходит одна, а и радость тоже компанию любит.

      – Да живой Алёшка, сердцем чувствую, живой, – сказала мать. – Ты, случаем, не два корабля видел? А, Юрка?

      Юрка засмеялся, отозвавшись на шутку, но теперь-то Зойка окончательно догадалась, что корабль он видел