Дом у озера Мистик. Кристин Ханна

как проходят секунды, каждая оставляла на ее душе зазубрину. Она даже слышала размеренное дыхание Блейка – своего рода колыбельную, под которую она засыпала на протяжении половины ее жизни.

      – Хорошо.

      Она испытала огромное облегчение.

      – Что мы скажем Натали?

      – Господи, Энни, ты же не думаешь, что у нее от этой новости будет сердечный приступ. У большинства ее друзей родители развелись. Это половина нашей чертовой проблемы: ты всегда только о Натали и думаешь. Скажи ей правду.

      Энни почувствовала первые искры настоящего гнева.

      – Блейк, не смей выставлять меня сумасшедшей матерью. Ты не из-за этого от меня уходишь, ты уходишь потому, что ты эгоистичный козел.

      – Эгоистичный козел, который полюбил другую женщину.

      Слова Блейка ранили Энни так глубоко, как он и хотел. К глазам ее подступили слезы, затуманивая зрение, но она не дала им пролиться. Зря она стала с ним сражаться, надо было понимать, что ей не победить, у нее нет в этом опыта, а для него оскорбительные слова – его профессия.

      – Это ты так сказал.

      – Отлично. – По его подчеркнуто ровному тону Энни поняла, что разговор окончен. – Что ты хочешь сказать Натали и когда?

      Единственный вопрос, на который у нее был ответ. Может быть, как жена и любовница она полная неудачница, но позаботиться о своей дочери она сумеет.

      – Сейчас – ничего. Я не хочу портить ей эту поездку. Мы ей расскажем, что… то, что будет нужно, когда она вернется домой.

      – Отлично.

      – Отлично.

      – Завтра я пришлю кого-нибудь за некоторыми моими вещами. Машину я верну в понедельник.

      Вещи. Вот к чему все свелось после стольких лет. Какие-то мелочи, которые были частью их жизни – его зубная щетка, ее термобигуди, его коллекция альбомов, ее драгоценности, – стали просто вещами, которые нужно разделить и упаковать в отдельные чемоданы.

      Блейк взял конверт со стола и протянул его Энни:

      – Открой.

      – Зачем? Чтобы я могла увидеть, как щедро ты поделился со мной нашими деньгами?

      – Энни…

      Она махнула рукой:

      – Мне безразлично, кому что достанется.

      Блейк нахмурился:

      – Энни, будь благоразумной.

      Она дерзко посмотрела на него:

      – То же самое мне говорил отец, когда я ему сообщила, что хочу выйти замуж за тощего, бедного как церковная мышь двадцатилетнего парня. «Энни, будь благоразумной. Тебе некуда спешить. Ты молодая». Но ведь я больше не молодая, правда, Блейк?

      – Энни, пожалуйста…

      – Пожалуйста… что? Не осложнять тебе задачу?

      – Энни, посмотри бумаги.

      Она подошла ближе к Блейку и посмотрела на него сквозь слезы:

      – Есть только одно имущество, которое я хочу получить. – Ее горло сжал спазм, говорить стало трудно. – Это мое сердце. Я хочу получить его обратно в целости и сохранности. Это в твоих драгоценных бумагах предусмотрено?

      Он закатил глаза:

      – Мне следовало этого ожидать. Отлично. Если что, я живу в доме