Сердце Феникса. Все исправить. Елена Белова

волнения среди лигистов-радикалов, межрасовые стычки, нападения на улицах и налет антигомов на станцию, вылившийся в сокрушительный прорыв сразу из двух миров… Два демонских рода сначала не думали разрушать станцию, просто удрать пытались, эмигрировать (кое-кого собирались судить, и они решили суда не дожидаться). Но когда защитники станции преградили им путь, а ход назад оказался отрезан, антигомы просто подорвали зал, перекорежив аппаратуру и спровоцировав выплеск иномирной жизни. Экологи потом с ума сходили, зачищая территорию, а жертв сколько было! Только среди персонала – восемнадцать трупов и девять тяжелораненых. А среди местных жителей? Больше двухсот человек…

      Что ж вас мир никак не берет? Сколько можно…

      – Милорд! – Со вспыхнувшего медиашара смотрело встревоженное лицо Дензила. – Милорд, вампиры выступили! Захвачена станция в Одессе! Вампы угрожают открыть пробой в мир Горриныч, если их требования не будут выполнены…

      А вечером, когда все кончилось, пришел Лёшка. Посмотрел на стол, где одиноко стояли едва початая бутылка коньяка и полупустой бокал, коротко, невесело присвистнул, присел рядом, глянул в лицо…

      – Ты чего это?

      – Ничего. Устал.

      – Да уж слышу. С таким настроением только вешаться. Руку дай…

      – Не надо.

      – Дай, дай. Коньяком он вздумал усталость лечить. Видали вы такое? Я-то получше коньяка буду.

      – Не надо, оставь. Брось, слышишь?! Не трогай.

      – Да что с тобой? Вроде не пил…

      – Нет. – Дим покачал головой, и в боку опять что-то болезненно ворохнулось. – Хотел… но это трусость. Да и смысла нет. Пей не пей – ничего не исправишь. Понимаешь, Лёш? Ни-че-го не исправишь!

      Он мог сказать и другое. Как усталость стала постоянной и неотступной и прогнать ее уже не получается даже злостью. Как давно не удается уснуть без снотворного. И даже со снотворными подолгу лежишь, глядя в темноту. Как часто и больно сжимают сердце невидимые ладони, когда натыкаешься на очередной ненавидящий взгляд… на очередные развалины, очередную память о своих делах… Днем эмоции удается загнать под контроль, днем все глушит работа… а ночью прошлое берет свое, наваливаясь то бессонницей, то кошмарами, снова и снова возвращая момент, когда мог, мог, должен был поступить иначе, и все же поддался.

      И ничего не изменишь. Ничего не исправишь. Хоть подохни.

      Но этого не скажешь. Волоки свою ношу и молчи. А переживания свои засунь куда подальше. Права на них у тебя нет и не будет.

      А Лёш стоит рядом и молчит. Статуя Командора… И – может, послышалось – рядом прошелестело:

      – Исправим…

      Дим резко выпрямился – так что бок просто полоснуло болью. И потому вопрос, готовый рванулся с губ, замер… и куда-то поплыла темная комната…

      – Это что такое? Дим, ты… Где тебя так?

      – На станции. Щит – штука хорошая, но взрыва ему не сдержать. Вот и приложился боком. Подумаешь.

      – Ты совсем рехнулся. Дензил, врача, быстро!

      И в темноте затихающий шепот:

      – Все