Сила трех. Диана Уинн Джонс

пожала плечами. Плача, Адара почувствовала, как рядом с ней похолодало и возникла какая-то тень, но не обращала ни на что внимания, пока тоненький голос у ее плеча не произнес властно:

      – Почему же ты не рассказываешь дальше? Что сказал мой брат?

      Адара быстро повернула голову. Она оказалась лицом к лицу с маленьким доригом – с очень маленьким доригом, не выше ее самой, – который стоял на коленях на дороге. Глаза у него были темнее, чем у мертвого дорига, почти карие, он был приземист и грозен, но Адара тут же заметила семейное сходство. Этот, очевидно, был куда моложе. Он еще не оброс настоящей чешуей. Его бледное тело скрывалось под чем-то вроде серебристого плаща, а золотая гривна на шее была сделана в виде простой гладкой ленты, как и пристало недорослю. Адара понимала, что ничего плохого он ей сделать не может, но все равно испугалась, когда его увидела.

      – Говори! – приказал маленький дориг, и его желто-карие глаза наполнились гневными слезами. – Я желаю знать, что было дальше!

      – Не могу! – возразила Адара, глаза которой тоже застилали слезы. – Я поклялась Орбану Светлым Солнцем, что никому не расскажу, и раз ты меня слышал, значит, я нарушила клятву. Теперь случится что-нибудь совершенно ужасное!

      – Нет, не случится, – нетерпеливо оборвал ее маленький дориг. – Ты же рассказывала камням, а не мне, а я случайно подслушал. Что тебе мешает рассказать камням все остальное?

      – Боюсь! – ответила Адара.

      – Не дури! – закричал дориг. – Я все ходил сюда и ходил чуть не месяц напролет, а потом дома мне задавали трепку, потому что я хотел узнать, что же случилось! А когда ты наконец пришла, то зачем-то замолчала на самом важном месте! Гляди! – И его длинный бледный палец показал сначала на Землю, потом на белый кружок Луны, а потом уперся в Светлое Солнце, высоко стоявшее на юге. – Здесь сошлись все Три Силы. Все сложилось так, что ты просто не могла не рассказать, как же ты не понимаешь! Но если ты до того перепугалась, что проглотила язык, – все равно. Я знаю, что это твой брат Орбан убил моего брата и украл его гривну.

      – Тогда ладно, – в ужасе пролепетала Адара. – Камни, это был мой брат. Я хотела его остановить, а он меня оттолкнул.

      – Мой брат ничего больше не говорил? – быстро спросил мальчик-дориг.

      – Да, говорил, он наложил на гривну проклятие, – ответила Адара. – О камни.

      – А! – сказал мальчик-дориг. – Так я и думал – хоть что-то он да сделал. Он был совсем не боец, но очень умный. А что за проклятие?

      – О камни, – сказала Адара и замялась. Она не осмеливалась повторить слова проклятия, как ни отчетливо их помнила, потому что боялась навлечь его на себя. Ей пришлось пробираться на ощупь, старательно пересказывая его и описывая узор на гривне и несчастья, вплетенные в этот узор, пока не добралась до совиных голов на концах. – И он повелел, чтобы птичьи головы… это… следили за тем, кто возьмет гривну, и сделали так, чтобы он не смог избавиться от нее… даже если она… это… будет стоить ему всего его досто… достояния. О камни, –