Статистическая вероятность любви с первого взгляда. Дженнифер Смит

по-моему, мы не с того конца начали.

      – То есть?

      – Да просто обычно разговоры о значении истинной любви начинаются месяца через три после знакомства, а не через три часа.

      – По ее словам, – Хедли подбородком указала на сиденье справа от Оливера, – три часа – все равно что три года.

      – Ага, но это для влюбленных.

      – Точно. Это не о нас.

      – Ну да, – улыбнулся Оливер. – Не о нас. Так что три часа – это три часа, и не больше. А мы неправильно подошли к делу.

      – В каком смысле?

      – Я уже знаю твои взгляды на брак, а о важном мы еще даже не говорили. Ну там, какой твой любимый цвет, любимая еда…

      – Синий, мексиканская.

      Оливер задумчиво кивнул:

      – Уважаю. А у меня – зеленый и карри.

      – Карри? – Хедли сделала гримаску. – Правда?

      – Не надо осуждать! Что еще?

      Свет в салоне потускнел – его пригасили перед взлетом. Моторы набирали обороты. Хедли на мгновение зажмурилась.

      – Что? Что еще?

      – Любимое животное?

      – Не знаю… – Она снова открыла глаза. – Собаки?

      Оливер покачал головой.

      – Скучно. Вторая попытка.

      – Тогда слоны.

      – Правда, что ли?

      Хедли кивнула.

      – Почему вдруг?

      – В детстве я не могла заснуть без драного плюшевого слоника, – объяснила она, сама не понимая, отчего сейчас вспомнила о своей игрушке. Может, все дело в предстоящей встрече с отцом, а может, грозный рев моторов вызвал детское желание спрятаться под одеяло.

      – По-моему, это не считается.

      – Сразу видно, что ты не знаком со Слоником.

      Оливер захохотал:

      – Имя сама придумала?

      – Ага, – улыбнулась Хедли.

      У Слоника были черные блестящие глазки и большие мягкие уши, а вместо хвоста – шнурок. Обнимешь Слоника, и все становится проще: и доедать овощи, и надевать колючие колготки, и ушибленная нога не так болит, и больное горло не саднит… Слоник спасал от всего.

      Со временем он утратил один глаз и большую часть хвоста. Его заливали слезами, обчихивали, сидели на нем! И все равно если Хедли из-за чего-нибудь расстраивалась, папа клал ей руку на макушку и подталкивал к лестнице. «Пора посоветоваться со Слоником!» – объявлял он, и почему-то это всегда действовало.

      Хедли только сейчас пришло в голову, что заслуга-то в основном была папина, а вовсе не Слоника.

      Оливер улыбнулся, глядя на нее:

      – Все равно не считается.

      – Ладно, а какое у тебя любимое животное?

      – Белоголовый орлан.

      Хедли засмеялась:

      – Неправда!

      – Я – и неправда? – Он прижал руку к сердцу. – Разве плохо любить животное, которое символизирует свободу?

      – Ты просто меня разыгрываешь!

      – Может быть. Немножко, – хмыкнул Оливер. – Но ведь получается?

      – Что, довести меня до того, чтобы я тебя стукнула?

      – Нет, – тихо ответил он. – Чтобы отвлечь тебя.

      – От чего?

      – От