Верните новенький скелет!. Светлана Лаврова

ученик.

      «Актуальная фраза, – подумала мама, взглянув в окно. Там падал жидкий и какой-то неубедительный снежок. – Скорее бы весна, что ли. Лучше лето. Или хотя бы выходной».

      И вызвала двоечника Чудоделова. Чудоделов обычно учил первую строку стихотворения, а всё остальное добавлял от себя. Елена Николаевна старалась вызывать его самым последним, чтобы не нарушал в классе деловое настроение. Но сейчас ей так опротивели «бури мглою», что хотелось развлечься.

      – Буря мглою небо кроет, – бойко начал Чудоделов, потом запнулся и продолжил: – Нас директор матом кроет. Выпьем, бедная старушка, наливай скорее кружку, что-то кровля обветшала, на ремонт же денег мало, как дитя там кто-то плачет, щас он по башке получит….

      – Ну и плохо, Чудоделов, – сказала мама. – Что это за рифма: «кроет – кроет», «плачет – получит». «Однажды в студёную зимнюю пору» у тебя лучше получилось.

      – Так ведь Пушкин, Елена Николаевна, – развёл руками Чудоделов. – Его трудно портить. Уж на что я специалист…

      – Тогда двойка, – пожала плечами мама и взглянула на часы: когда уж кончится этот бесконечный урок.

      – За что? – привычно возмутился Чудоделов.

      – За некачественную порчу Пушкина, – сказала мама. – Ничего в тебе святого нет, Чудоделов, никого ты не уважаешь…

      – Я вас уважаю, – сказал Чудоделов. – А Пушкина даже где-то люблю.

      – Сомнительно что-то, – пожала плечами мама. – Степанова, к доске.

      И подумала: «Интересно, а что в это время делают Саша, Стася и папа?»

      Глава 5. На сцену выходит шкаф

      Бабушка надела на Кошмара ошейник и открыла дверь.

      – Недолго, – предупредила она.

      Пёс махнул хвостом в знак согласия и приготовился сделать маленькое землетрясение, скача на первый этаж, как вдруг учуял возле мусоропровода незнакомый запах. Отложив прогулку, пёс принюхался.

      Чужой гражданин в лёгком не по сезону пальто поёжился. Пахло от него не просто чужим, а чем-то иностранным.

      – Иди, иди давай, – с акцентом сказал незнакомец Кошмару.

      – Куда? – спросил пёс.

      – Да куда шёл, – ответил он и икнул, осознав, что говорит с собакой.

      Кошмар сел у дверей и принялся делать вид, что выискивает блох. Ещё не хватало, чтобы какой-то чужак им командовал.

      Незнакомец тоже нервно почесался и нетерпеливо переступил. Пёс с деланым равнодушием отвернулся.

      Незнакомец, покосившись на огромного говорящего пса, пробормотал что-то типа: «В этой России жуткие снега и ужасные собаки!», подошёл к двери Сергеевых и тихо открыл её. Пёс удивился. Он точно знал: кроме Картахены, дома в это время никого нет.

      Взломщик аккуратно прикрыл за собой дверь. Но замок не защёлкнул. Кошмар подкрался поближе. Услышав, как зашипела любимая подруга Картахена, Кошмар ударил лапой по двери и забежал в двадцать вторую квартиру.

      – Куда… Кудасай?!. – удивлённо начал фразу незнакомец, желая вежливо попросить собаку выйти, но не смог