Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник. Константин Колчигин

и глыбы лавы. К исходу четвертого часа Елена выбилась из сил.

      – Андрей Николаевич, давайте отдохнем. Я больше не могу.

      Молодой человек остановился, взглянул на измученную спутницу и вдруг улыбнулся – просто и хорошо. От неожиданности девушка споткнулась о первый же камень. Клеверов поддержал Елену и больше уже не выпускал ее руки. Скоро они поднялись на ровную площадку, почва которой состояла из тонкого пепла.

      К краю кратера тянулись глубокие трещины. На несколько сотен метров вниз опускались почти вертикальные стены. В самом кратере все еще бродили туманы, сквозь которые блестело большое темно-синее озеро. Чуть в стороне от места, где они стояли, сплошная стена оказалась разорванной огромной выемкой, где проходил гигантский лавовый поток, поднимавшийся со дна кратера в виде исполинской лестницы. С вершины открывался безрадостный вид. До самого горизонта тянулись группы черных и багровых скал, разбитых глубокими ущельями. Местами с гор спускались огромные лавовые потоки, обрывавшиеся в виде гряд на поверхности маленьких плоскогорий и долин. Во всем этом была суровая мрачная красота дикого вулканического ландшафта, который даже не оживляли узкие морские заливы, изрезавшие прибрежные районы. Около часа они спускались по лавовому потоку к озеру, а потом, остановившись у самой воды, несколько минут отдыхали на прибрежных камнях.

      – Можно, я искупаюсь? – неуверенно спросила Елена.

      Клеверов кивнул. Девушка быстро разделась, осторожно соскользнула в воду и, оттолкнувшись от камней, быстро поплыла к центру озера.

      – Присоединяйтесь, Андрей Николаевич! – обернувшись, задорно крикнула она.

      Ответа не последовало. Через несколько минут Елена выбралась на берег и остановилась перед молодым человеком. Ее серебристый купальник ослепительно блестел в лучах Рубина. Клеверов мельком глянул на девушку и равнодушно отвел глаза.

      – Я вам не нравлюсь? – с улыбкой спросила Князева.

      – Напротив, Лена. Ведь я эстет – поклонник прекрасного.

      Это были его первые слова за последние часы. Голос спокойный, на удивление приятный. Взгляд задумчивый, отрешенный. Елена поняла, что не ошиблась – не мог человек с такими глазами быть негодяем, каким его считали члены экспедиции.

      – Какой вы странный, Андрей Николаевич.

      – Вы находите меня странным, Лена? А какой же я должен считать вас, принимая во внимание вашу настойчивость?

      Девушка опустилась у ног Клеверова и снизу заглянула ему в глаза.

      – Но ведь вам же плохо одному! Неужели вы станете отрицать это?

      – К чему? Вы правы. Но не нужно брать роль спасительницы, она вам не по силам, – он улыбнулся. – Оденьтесь, Лена.

      – Чуточку подсохну… Я вас не очень смущаю? Опять напротив?

      Елена уже привыкла замечать во взглядах мужчин признаки зарождающейся страсти. Но глаза Клеверова оставались спокойными – так смотрят на картину или статую люди, обладающие тонким художественным вкусом.

      – О чем вы думаете, Андрей Николаевич? Наверное, жалеете, что взяли