Прокурор Никола. Вячеслав Белоусов

я раньше из спины вытащил. Где Донат-то?

      – Вот укажешь, где нож, тогда Доната своего получишь.

      – Что с ним?

      – С ним? А что с ним будет? Скучает твой старшенький. Где он, дорогой мой дружок? – повернулся Хрящ к Ядце. – Куда мы его поместили-то, драчливого?

      – Куда надо, – буркнул Ядца, он, казалось, не слушал допроса, уселся уже с толстенным журналом к столу и внимательно листал его, изучая, рядом бугрилась внушительная кучка журналов с книжной полки. – Глянь сюда, Хрящ, здесь у нашего археолога все книжки про подземные раскопки. Интересы имеешь к ним?

      Толстяк вперился в Мунехина.

      – Имеешь. А может, и про Стеллецкого что вспомнишь? Игнатия Яковлевича?

      Мунехин только зыркнул злыми глазами.

      – Вспомнил покойника. Ну и хорошо. – Ядца даже успокоился, умиротворенно кивнул приятелю. – У меня потом вопросы будут. А пока полистаю тут журнальчики. Может, еще чего найду интересного.

      – Ну, археолог? – Хрящ заерзал на стуле. – Продолжим?

      – Позволь мальцу лицо смыть, – Мунехин подтолкнул Игнашку к двери. – Вишь, в крови весь. Задел ты ему что-то. Не останавливается кровь-то.

      – Обойдется.

      – Позволь. Ребенок же. Чего ему в крови?

      – Отстань.

      – А истечет? Позволь! Ребенок же!

      – Во пристал! Ядца, как?

      – Да пусть его, – отмахнулся Ядца, не отрываясь от журналов.

      – Иди, пацан, только смотри у меня! Вон, ведро у стены.

      Мальчуган встал на нетвердые ноги, поднял чайник с пола, двинулся в угол комнаты к ведру. И тут случилось неожиданное. Мунехин бросился на Хряща, схватив его руку с ножом, свалил вместе со стулом на пол и дико закричал сыну:

      – Беги, Игнашка! Беги, сынок! Зови милицию! Спасайся!

      Секунду-две подросток соображал, что ему надо делать; поняв, дернулся к двери, распахнул, вываливаясь в коридор, но уткнулся в ноги застывшего в проходе человека. Для того тоже, по всей видимости, это было полной неожиданностью. Он аккуратно и цепко схватил беглеца за шиворот, поднял вверх для всеобщего обозрения и, оглядев со всех сторон, втащил обратно в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

      – Что за дела? – только и спросил он.

      Хрящ и Ядца уже мутузили ногами скрючившегося в три погибели обреченного Мунехина.

      – А ну-ка стоп! – поднял руку пришедший. – Что за мордобой? Брэк!

      Из-за его спины выглядывала настороженная физиономия Пашки Дубка.

      Corporis faces[9]

      – Так ты говоришь, архиерей лишь меня хочет видеть? – как был, в том же рыбацком обличье, Игорушкин только что выслушал доклад посыльного из штаба областной милиции.

      – Так точно, товарищ прокурор! – отрубил старший лейтенант.

      – А ваш генерал его не устраивает?

      – Не могу знать, товарищ прокурор!

      – А сам что же?

      – Не понял, товарищ прокурор?

      – Сам, Максинов, не может решить его вопросы?

      – Не могу знать, товарищ прокурор.

      – Ну, заладил… – Игорушкин поморщился, скосил глаза на Кравцова. – Что же случилось? Толком можешь объяснить?

      – Генерал

9

Corporis faces (лат.) – чувственные влечения, плотские страсти.