Охота на охотников. Валерий Поволяев

невольно отметил Каукалов. Водила машину Ольга Николаевна мастерски, гораздо лучше Каукалова.

      Ольга Николаевна привезла Каукалова в уютную тихую квартиру, расположенную в центре Москвы, около Патриарших прудов.

      – Проходи! – пригласила Ольга Николаевна Каукалова и громко, беззастенчиво рассмеялась, – Витаминыч!

      – Это меня дедок Арнаутов так прозвал, старый выдумщик. До него я не слышал, чтобы меня кто-нибудь так звал.

      Только сейчас он смог хорошенько рассмотреть Ольгу Николаевну. Она была женщиной без возраста. Таким женщинам может быть и восемнадцать лет, и сорок. И шестьдесят. Фигура девичья, ноги длинные, с тонкими породистыми лодыжками и точеными пятками, колени узкие, обольстительные, глаза за стеклами очков – большие, безмятежно-детские, яркого голубого цвета, нос небольшой, ровный, волосы темные, густые, чуть в красноватость, тщательно причесанные…

      – Ну что разглядываешь меня, будто цыган лошадь? – Ольга Николаевна усмехнулась, взяла с тумбочки, стоявшей в прихожей, пачку сигарет, щелкнула колпачком дорогой американской зажигалки «зиппо» – такую зажигалку Каукалов хотел купить себе, да денег пока на нее не накопил, – прикурила. – А, Евгений Витаминович?

      Каукалов ничего не ответил, – слов не было, они куда-то подевались, – гулко сглотнул. Отвел глаза, увидел на стене портрет доброжелательного толстощекого человека. Человек был наряжен в парадную милицейскую форму с полковничьими погонами на плечах и большим набором разных юбилейных медалей на груди. И хотя орденов у этого человека не было, наградной ряд все равно выглядел очень внушительно.

      – Кто это? – вновь сглотнув, спросил Каукалов.

      – Мой муж, – спокойно ответила Ольга Николаевна, усмехнулась. – Что, нравится?

      Каукалов отрицательно качнул головой, проговорил смято:

      – Полковник…

      – А что, полковник – не человек? – Ольга Николаевна рассмеялась.

      – Да нет… – пробормотал Каукалов.

      – Он – начальник одного из центральных отделений милиции… – Ольга Николаевна оборвала смех: смятение Каукалова ей понравилось. Она неожиданно поняла, что этот громоздкий, с неуклюжими мальчишескими движениями парень должен быть хорош во всем – и за рулем машины, и на кухне, когда будет жарить мясо и варить кофе, и в лесу, на «выездных» шашлыках, и в постели, и в деле… Впрочем, всякий мужчина бывает хорош только до тех пор, пока не приестся. Это Ольга Николаевна тоже хорошо знала. По себе. Она сбросила с ног туфли, приказала Каукалову:

      – Разувайся-ка тоже и бери тапочки. В моем доме разуваться обязательно.

      Каукалов послушно разулся, подцепил пальцами ног кожаные, с твердыми хлопающими задниками тапочки, прошел за Ольгой Николаевной в дальнюю комнату. По дороге увидел еще несколько портретов милицейского полковника, развешанных в разных местах на стенах, и, косясь на них, каждый раз ощущал себя неуютно, ежился. Ольга Николаевна это засекла – она вообще обладала свойством видеть все за своей спиной, –