С Ермаком на Сибирь (сборник). Петр Краснов

А как же собаку? – молвил Федя.

      – Да хвати ее, Меркулов, за задние ноги да шваркни затылком о землю, чтобы дух вон!

      – Ишь какой боярин!.. Его самого спасают, так ему еще и собаку надо!..

      – Ну, айда! – прикрикнул на Федю атаман.

      – Атаман! она у меня ученая!..

      – У нас тут, брат, не ярмарка, чтобы ученых собак на игрищах показывать! – сказал краснорожий казак.

      – И мы не немцы или геновейцы[26] какие, чтобы такой пустяковиной заниматься.

      – Атаман, – плача, говорил Федя, – позволь показать, что она умеет.

      – А ну, пусть покажет, прикончить всегда успеем.

      Лодка стояла у берега. Ее корма, где навалены были меха, упиралась в песок. На лодке никого из казаков не было.

      – Восяй, – показывая рукой на меха и на атамана, сказал Федя, – принеси атаману лисицу.

      Восяй проскочил мимо казаков на лодку, разметал мордой звериные шкуры и, схватив алый лисий мех, принес его атаману.

      – Ах ты! – раздалось в толпе…

      – Вот так пес!.. А ну-ка еще чего?

      – Восяй, подай атаману соболя.

      Собака без ошибки достала и принесла связку соболей.

      – А еще, – ревели, хохоча, казаки.

      – Восяй… куничку!

      Восяй прыгнул в лодку, мордой разметал все меха и стал у борта, лая, точно что спрашивал.

      – А ведь и точно… Куницы ни одной в добычу не попалось, – сказал молодой казак.

      – Ну и пес!.. Такого пса точно на ярмарке можно показывать.

      – Ну, – сказал атаман, – побаловались и буде… Айда на лодку.

      – А собака?..

      Никто ничего не ответил. Меркулов взял Федю под локоть и повел его, поталкивая на лодку. Остальные казаки толпою разом вспрыгнули за борт и разместились по скамьям. За Федей, незаметно в толпе казаков прыгнул в ладью Восяй и улегся комочком под его ногами.

      Ни атаман, ни казаки не сказали ни слова. Точно не видали собаки.

      Рыжий молодец отпихивался шестом от берега. Днище лодки скрипело по песку. Лодка мягко колыхнулась на глубокой воде. Казаки разобрали весла.

      – На воду! – приказал атаман.

      Мерно скрипнули весла у деревянных уключин, лодка понеслась по темневшей реке. За спиной у Феди молодой казак завел песню.

      – Гей вы думайте, братцы, вы подумайте,

      И меня, Ермака, братцы, послушайте.

      Зимою мы, братцы, исправимся,

      А как вскроется весна красная,

      Мы тогда-то, други-братцы, в поход пойдем…

      Мерно, в лад песне поскрипывали весла у деревянных уключин: – «випп – вупп… випп – вупп»…

      XX

      Воры – казаки

      Ночь шли молча, без песен. Холодною сыростью тянуло от реки. Гребли осторожно, чуть-чуть. Не скрипели уключины. Свободные казаки притаились за бортами лодки. Пищали и луки были на готове. Маленькую чугунную пушку, стоявшую на носу будары[27] зарядили каменным ядром. Атаман Никита Пан зорко вглядывался в темноту.

      На низком луговом берегу показались холмы, поросшие лесом. Еще тише стало на лодке.

      Федя,

26

Геновейцы – генуезцы, моряки, жители итальянского города Генуи. Их видали казаки в Малой Азии и в Крыму.

27

Будара – большая ладья.