Ненависть. Петр Краснов

тебя по правой щеке – подставь ему и левую – небось сами не подставляют!.. Вам говорят: просящему у тебя взаймы – дай и просящему проводить на одну версту – проводи на две… Вас не жалеют… Вас эксплуатируют… Все это неправда… Вздор… Ваше Евангелие – Карл Маркс, у него учитесь, у него находите силу сопротивления, у того, кто, повторяю один пожалел вас. Что же говорит он? Если собственность – воровство, восстань против собственности, отнимай ее, грабь то, что до тебя награбили!.. Если война грабеж – восстань против войны. Не позволяй воевать! Рабочие – вы сила! Не позволяй лить пушки, приготовлять порох, делать ружья. Если торговля надувательство – наступи торговцу на горло и не позволяй торговать… Все должно быть в ваших руках. Фабрики и инструменты… Власть и полиция. Распределение товаров. Объявите войну войне. Объявите войну собственности. Зорко следите, чтобы никому ничего лишнего не попало. Ваш контроль должен быть повсюду и без вашего разрешения никто ничего не может иметь. Свергайте власть, не жалеющую рабочих. Уничтожайте церковь, боритесь с религией. Стачки, забастовки, непрерывное повышение заработной платы – вот ваше оружие, ваши пушки, пулеметы, ваши сабли и штыки. Пора…

      – Уже вы нам, будьте милостивы, укажите, когда и что начинать, – раздались голоса.

      – Мы вам поверим, и мы с вами, как вы с нами!

      – Вот сейчас… скоро Рождество… У людей будут елки, а у вас?.. Тот же холод и голод, та же нищета. Так пусть у всех будет одинаково. Пусть, если Христос родился – для всех одинаково родился… А если не так – не надо и самого Христа…

      Володя чувствовал, как накалялась атмосфера, как сильнее дышали груди и чаще раздавались выкрики с мест.

      – Веди нас!

      – Побьем, погасим и самые елки! К чертовой матери буржуазные елки.

      – Коли пожалел трудящего человека – мы тебе верим. Мы с тобой.

      – Хотя и на расстрел за желанную свободу!

      В эти мгновения величайшего подъема и разгара страстей вдруг кто-то сзади каким-то жалобным, заячьим голосом крикнул:

      – Полиция!

      Володя успел увидать, как широко распахнулись задние ворота мастерской, в темном их четырехугольнике показалось светлое серое офицерское пальто пристава, за ним толпа городовых в черных шинелях и сейчас же все фонари в мастерской разом погасли и кромешный мрак стал в ней.

      Резкий голос раздавался из ворот.

      – Эт-то что за собрание?.. А?!. Кто разрешил?.. Сейчас зажечь фонари! Никто ни с места! Проверка документов будет!

      В темноте кто-то схватил Володю за руку и стащил его с паровозной площадки.

      Володя очутился среди своих, среди членов исполнительного комитета. Кто-то, в темноте не было видно кто, вел их между каких-то станков, Володя спотыкался о рельсы, больно зашиб себе ногу о железный прут, узкая маленькая калиточка открылась перед ним, и он, а за ним и другие его товарищи вышли на свободу.

      После мрака мастерской на дворе показалось светло. В глубоком снегу, среди сугробов лежал ржавый железный лом…

      Их вывел молодой рабочий. Он тяжело