Ненависть. Петр Краснов

Не Бог ли это для нее? И все-таки и муравей и собака видят человека, потому что он перед ними во всем своем телесном естестве. А Бог – есть Дух. Понял теперь, что это такое? Как же не верить и как не бояться прогневать Того, Кто все самые даже наши помыслы знает?.. Постой… Не стучали ли на кухне?…

      Драч тихонько взял Володю за рукав, и они быстро и бесшумно вышли на лестницу и стали спускаться.

      Когда они были на дворе, Володя спросил Драча:

      – Кто это был у товарища Далеких?

      – А это Балабонин, знаешь, белобрысый такой, славный товарищ и убежденный большевик.

      – Ты знал, что он у него будет?…

      – Я же его к Далеких и послал, чтобы доказать тебе, что такое товарищ Далеких и что гадов жалеть не приходится.

      – Но нельзя же уничтожать людей за одни только их убеждения?

      – Тех, кто верует, именно надо уничтожать безо всякого сожаления, потому что это и есть самые опасные для нас люди. Да я другое на суд представлю. Не беспокойся, сумею достать и прямые доказательства. Да такие люди, как Далеких… верующие-то… они и запираться не станут.

      Они вышли со двора и шли по узкой панели позади громадных железных корпусов Сенного рынка.

      – А все-таки, – сказал тихо Володя, – Драч, мне не очень понравилось, что ты подстроил этот разговор о Боге и привел меня подслушивать. Мне эти приемы…

      Драч не дал договорить Володе. Он искренно и громко захохотал.

      – Брось, Владимир Матвеевич… Знаю, скажешь: шпионаж, подслушивание… еще скажешь – провокация!.. Брось эти буржуазные предрассудки… Оставь это для них. Помни: нам все… все позволено. И нет такой гнусности, на которую мы должны пойти, если этого потребует польза нашей партии. Так-то, милый чистюлечка… ну да увидишь, поработаешь с нами и поймешь, что нам все, понимаешь, все позволено!

      Володя не нашелся, что возразить, он торопливо попрощался и пошел по Горсткиной улице, Драч пошел к Садовой на трамвай.

      Володя ждал теперь сочельника, когда был назначен партийный суд над Далеких.

* * *

      Часа в четыре, когда стало смеркаться, Володя подошел опять к тому же дому подле Сенной и смело поднялся к квартире Далеких. Он позвонил. Он знал, что Далеких предупредили и что тот должен ждать его.

      Далеких сам открыл двери Володе. Он был по-праздничному прифранчен, в новом пиджаке, с ярким цветным галстуком и, как показалось Володе, навеселе.

      Он поздоровался с Володей и, не приглашая Володю во внутренние комнаты, оставил его на кухне и прошел, чтобы одеться. Володя слышал, как Далеких говорил кому-то:

      – Так елочку-то, мамаша, погодите зажигать до меня.

      Володя ощутил на кухне слабый запах елочной хвои, так много ему напомнивший.

      Далеких сейчас же и вышел. Он был в хорошей шубе и меховой шапке.

      – Простите, товарищ, задержался маленько. Детей, жену предупредить надо было… Я всегда готов, если партийная нужда, заседание партийного комитета, я сам понимаю, без меня никогда не обойдутся.