За Уральским Камнем. Сергей Жук

речных проток ему хорошо известна. За ним тянется цепочка оленей, груженных большими вьюками. Но оленям не тяжело, они легко ступают по ледовому панцирю. Снег еще неглубокий, мягкий, караван идет тихо, ни звука. Сзади верхами едут остяцкие воины. Воины молодые, крепкие, чутко слушают уши, зорко глядят глаза. Дорога дальняя, опасная. Именем золотого Рачи жрица приказала всем остякам оберегать караван от чужих глаз. Десятки разведчиков двигаются невидимо со всех сторон. Беда чужому охотнику встать на их пути. Убить каждого чужака, который увидит караван, таков приказ Рачи.

      Прошли земли белогорских, березовских, куноватских остяков.

      – Обдор обойти стороной, – таков указ жрицы.

      И пошел караван на Уральский Камень. Горными ущельями, в верховьях реки Собь пробирался он. Край света. Камень лишился растительности. Спустились в тундру. Непривычно для таежного жителя, кругом расстилалась снежная бескрайняя пустыня.

      6

      В Обдоре знали про движение обоза. Хорошие следопыты остяки, но и самоеды не хуже. Донесли они про обоз. Несколько жменей соли отвалил Елистрат за такую новость. Самоеды двигались за караваном с дневным отставанием и каждый день посылали сообщения. Сначала уход каравана на Камень озадачил князя Шорина. Он уже решил снять наблюдение, но вдруг тот повернул к студеному морю.

      – Тащи сюда самоеда, что последний раз доносил, – приказал он Савелию. – И десятников сюда. Не могу в толк взять. Что они кружат?

      Скоро все собрались.

      – Что они могут везти так осторожно? – задал Шорин вопрос всем, кто присутствовал. Тишина.

      – Спроси у самоеда. Что они везут? – повторил он вопрос, обращаясь уже к Савелию.

      Тот долго разговаривал с земляком, изрядно утомив князя, а потом заявил:

      – Не знает, но поклажа великая, – наконец, произнес Савка.

      – Ве-ли-ка-я… – медленно по слогам произнес князь.

      – Может, они идолов своих куда повезли. Такое бывало, – произнес Елистрат.

      – Они, наверно, золотого Рачу в Камень повезли прятать, – тихо добавил Матвей.

      Савелий опять долго разговаривал с самоедом.

      – Нет. Он говорит, что не идолы.

      – Откуда он может знать, что не идолы, если не ведает, что за поклажа, – рассердился Шорин.

      – Он говорит, что поклажа большая, но легкая. Олень совсем легко идет. Меняют редко, если ногу поранит, – озадачил всех Савка.

      – Все ясно! – после длительного всеобщего молчания неожиданно произнес Елистрат. – Что может быть в больших тюках и легким? Да только меха, больше нечему! Они везут меха, целый обоз меха.

      – Они свернули в тундру, к студеному морю. Идут туда, где зимуют иноземцы, – это проявил сообразительность десятник Бряга.

      Он уже несколько раз на собачьих упряжках прошел вдоль Обдорских рубежей. Проведывал и гостей, незаметно для них. Те зимовали. Немного торговали с самоядью. В основном отдельные матросы выменивали на медную посуду песцовый мех, что в