Два мира (сборник). Владимир Зазубрин

готов, господин поручик!

      – Ну, да ты, брат, настоящее сокровище, а не вестовой.

      – Вот я и ягодки к чайку набрал, – добавил Фома, подавая офицеру большую кружку костяники.

      После картофеля жажда была сильная, и чай, подкисленный ягодой, казался особенно вкусным. Барановский медленно тянул из кружки горячую влагу и пристально смотрел в потухающий костер.

      Фома заговорил быстро, сердито посматривая на Барановского.

      – А брат-то у меня комиссар. Комиссаром в Петрограде служит. Как узнал он, что я с белыми ушел, так домой письмо прислал, что Фома, дескать, не брат мне больше, а враг нутренной.

      Барановский вспомнил, что у него на Волге остался семнадцатилетний брат и мать, что брата теперь, наверное, мобилизовали и что, возможно, он встретится с ним в бою.

      – Фомушка, а ты не боишься с братом в бою встретиться?

      Фома добродушно улыбнулся.

      – Чего бояться, господин поручик? Какой он мне брат? Враг он, враг и есть, и не заметишь, как убьешь.

      Барановский вздрогнул. В памяти всплыл образ высокого мальчика, ласкового брата Коли. Враги?.. Нет, никогда Коля ему не будет врагом. Это немыслимо.

      – Фомушка, а у меня тоже есть брат у красных.

      – Ну вот, оба мы одинаковые. Значит, брат на брата, – равнодушно как-то сказал Фома и зевнул. – Спать надо, господин поручик, – добавил он совсем уже сонным голосом.

      Барановский покорно лег на приготовленную постель из сена. Фома поместился рядом. Лес тихо шумел верхушками. Солдаты давно уже спали. На дальнем конце поляны, у груды тухнущих углей стоял дневальный. Серая шинель его, темная сзади и на плечах, спереди была облита багровым жаром. Тонкой, кровавой паутиной поблескивали штыки винтовок, составленных в козлы. Ночь была темная и холодная. Облака черными, мохнатыми клубами плыли по небу. В голове офицера роились и медленно, как тяжелые тучи, тянулись мысли. Он никак не мог помириться с тем, что брат Коля – враг ему, что, может быть, завтра он, с перекошенным от злобы лицом, будет пускать в него пулю за пулей. Сырой холод сибирской ночи забирался под шинель, ледяными влажными лапами хватался за грудь. Барановскому не спалось.

      – Фома, – толкнул он вестового, – а может быть, мы завтра в бою с братьями встретимся?

      Фома уже спал и долго не мог понять вопроса, мычал в ответ и сонно переспрашивал:

      – А? Что? Как? – пока наконец понял и ответил спокойно: – Все может быть.

      Багрово-красная полоса света показалась на востоке, когда Барановский стал тяжело забываться. Засыпая, он видел в кровавом тумане рассвета искаженное злобой лицо брата Коли, и мысль, неясная и смутная, бродила в мозгу:

      «Враги. Братья – враги! Брат на брата!»

      Глава 9

      ДОЛОЙ ВОЙНУ!

      Утром полк занял позиции. Подпоручик Барановский со своей ротой был поставлен для охранения правого фланга полка в небольшом лесочке. Часов в десять утра, когда солнце было уже высоко, красные повели наступление по всему участку Н-ской дивизии. Наступали медленно, нерешительно, осторожно нащупывали противника, старались обнаружить его слабые места. С