Тайные тропы (сборник). Георгий Брянцев

вероятно цементная, в углу на скамейке – два немецких солдата с автоматами. В комнате тихо…

      Леонид закрыл глаза и попытался восстановить в памяти то, что произошло. Но боль не давала возможности сосредоточиться. Леонид тихо застонал. Мозг заволокло туманом.

      Один из солдат нагнулся, чтобы поднять Леонида, но он напряг все силы и поднялся сам. Голова закружилась, боль стала еще острее. Он закачался и в то же мгновение ощутил на запястьях холодок металлических наручников. Его толкнули в двери и повели по длинному коридору. Шли медленно. Навстречу попадались конвоиры с арестованными, откуда-то доносились вскрики, стоны. Леонид зашагал быстрее, чтобы не слышать этих звуков.

      Вот лестница – ступеньки ведут на второй этаж. Опять крики и стоны. Горло сжали спазмы. Через несколько минут с ним случится то же, что с этими несчастными.

      – Сюда, – приказал конвоир и втолкнул Леонида в небольшую комнату.

      В комнате было светло, очень светло. Глаза жмурились сами собой, не выдерживая яркого потока электрических лучей. Солдаты посадили Леонида на высокий табурет и замерли по бокам. К Леониду подошел гестаповец маленького роста.

      – Фамилия? – пристально посмотрев в лицо арестованного, произнес он по-русски.

      Леонид сдержал дыхание. Начинается… И вдруг он ощутил прилив решимости и энергии, будто вступил в единоборство с этим маленьким человеком, нагло и злобно глядящим на него.

      – Не помню, – спокойно ответил Леонид и, чтобы подтвердить свое равнодушие, обвел глазами стены и потолок комнаты.

      – Что?!

      – Не помню, – тем же тоном повторил Изволин.

      – Не валяй дурака!

      Изволин промолчал.

      – Я тебя в земле сгною, живьем! – гестаповец вскочил с места.

      – Это не особенно страшно: земля своя, родная.

      – Отвечай только на мои вопросы! – крикнул гестаповец и занес кулак над головой Леонида. – Я тебя согну в бараний рог.

      – Не все гнется, господин фриц, – кое-что ломается. А я не должен быть сломлен. Вам надо очень многое узнать от меня. Не так ли?

      – Ты назовешь себя?!

      – Нет!

      – Назовешь?!

      – Нет!

      Гестаповец подошел к Леониду и, схватив арестованного, с силой ударил его головой о стену.

      Леонид очнулся снова на холодном каменном полу.

      – Как в могиле, – невольно пробормотал он и, с трудом поднявшись, стал обследовать мрачную камеру.

      Она была очень мала, с низким, не дающим возможности выпрямиться, потолком, со скользкими, мокрыми стенами. В углу настойчиво скреблись и противно попискивали крысы. Леонид кашлянул. Крысы смолкли. Но через минуту они снова принялись скрести, еще сильнее, упорнее…

      На второй допрос Изволина привели к другому следователю – полному, коренастому мужчине лет сорока. Голова с короткими волосами, торчащие усы, круглые глаза – все в гестаповце напоминало Леониду откормленного кота. Даже движения у него были мягкие, кошачьи.

      Следователь распорядился накормить арестованного,