Пуговица. Галина Артемьева

просьб, отправилась в Москву. Хотелось ей посмотреть, в каком состоянии квартира после всех зятевых выкрутасов. Она надеялась, что у того хватило совести хоть прибраться, перед тем как покинуть семейное жилище. Приехала она к вечеру, договорившись с отцом, что тот, возвращаясь с работы, заберет ее во дворе дома.

      Каково же было ее удивление, когда она не смогла войти! Квартира была заперта изнутри! Пришлось звонить. Дверь быстро открыли. На пороге стоял Артем. Трезвый. Осунувшийся. Подавленный.

      – Ты почему здесь? – воскликнула пораженная теща.

      – Я… не могу уйти… Я… жду Лялю, – потупился зять.

      – Ты? Ждешь Лялю? Зачем, позволь узнать? Чтобы ее добить?

      – Я… Этого больше не повторится… Это твердое мое слово… Я виноват кругом. Нет мне оправдания. Но я не выживу без Ляли. Не гоните….

      Лялина мама прошла в квартиру. Там царил образцовый порядок. Артем выглядел несчастным – дальше некуда. Сердце ее дрогнуло, хоть она этого не показала.

      – Я думаю, Ляле с тобой под одной крышей находиться попросту опасно. Мой муж сказал, что в следующий раз шею тебе свернет. Он может. Я знаю. Только мне твоя шея не нужна. Мне нужна здоровая дочка и мой собственный муж рядом, а не в местах заключения.

      – И мне нужно, чтоб все было у всех хорошо! Я сам в ужасе! Я не знаю, что со мной было…

      – Так-таки и не знаешь? Не помнишь?

      – Смутно помню. Мама потом приехала, рассказала, что вы ей звонили… Мне пить нельзя.

      – Вот и не пей.

      – Я не буду. Конечно, не буду. Позвольте мне только Лялю увидеть. Просто увидеть!

      – Не знаю, захочет ли она…

      Пожалела Лялина мама своего зятя. Просто по-женски пожалела. Она же лично с таким не сталкивалась. Не понимала до конца, что с ним такое. Он так искренне обещал, так каялся!

      Она вернулась на дачу и рассказала дочке обо всем: и как Артем выглядел, и каким несчастным казался. Ляля обрадовалась.

      В юности проблемы забываются быстро, а иллюзии услужливо заслоняют своими радужными красками любую неприглядную реальность.

      На следующий день на дачу приехал Артем. Он даже не вошел на участок, стоял у калитки, ждал. Ляля подошла. Он попросил прощения. Пообещал приезжать хоть всю оставшуюся жизнь, пока она его не простит. Оставил сумку с фруктами и ее любимым пористым шоколадом «Слава» в траве у забора, повернулся и пошел к станции.

      Ляля смотрела на его жалобно ссутулившуюся спину и до боли сердечной жалела его, и хотела остановить. Но понимала: пока нельзя. Надо выдержать.

      Она очень старалась.

      Артем действительно упорно приезжал каждый вечер.

      Лялин папа негодовал, призывал выгнать подонка взашей и не верить ни одному его лживому слову. Уже нарушал – еще не раз обманет.

      – Несчастный парень, – возражала мама. – Он очень страдает, разве не видно?

      Ляля, естественно, соглашалась с матерью.

      Наконец Артем приехал и со слезами на глазах продекламировал:

      Я кончился, а ты жива…