Между сказкой и дальше. Дмитрий Образцов

поднималось к зениту под стук молотков, скрип лебедок и визг пил. Горожане, пережившие вчерашний налет дракона, чинили и латали свой город – там, где это было возможно и не лишено смысла. В расположенной недалеко от дворца и Императорской площади лечебнице Фридиассы стонали от боли пострадавшие гвардейцы (основные жертвы налета) и простые люди, получившие раны от огня и давки. За пациентами присматривало с два десятка лекарей под предводительством летэвы Ифисы – фигуры в некотором плане легендарной.

      По всему Дестримору от Оргамеонии до Маргитории о ней ходило немало слухов. Их порождал тот факт, что в свою Лечебницу Ифиса принимала исключительно лекарей-мужчин. Праздные размышления о том, почему она поступала именно так, обычно приводили к единственному и довольно пошлому выводу: помощники летэвы не только изготавливали зелья и ухаживали за больными, но и ублажали свою начальницу. Справедливости ради следует отметить, что вывод этот был верный.

      Но все сплетники мгновенно затихали, стоило им подхватить какой-либо недуг. Ведь Ифиса умела лечить, и, что важнее, лечила большинство известных болезней, а при крупном везении – даже те, которые принято считать смертельными. При этом летэва, сталкиваясь с самыми жуткими и отвратительными случаями, чувствуя горе многих, оставалась веселой и жизнерадостной. А за успешную работу Лобрив и его предки щедро платили ей, да и вылеченные пациенты обычно не оставались в долгу.

      По всему выходило, что не может быть в Дестриморе существа более обласканного жизнью, чем эта летэва, и поэтому для всех была Ифиса легендой, символом и олицетворением легкости бытия.

      Сейчас же легенда, символ и олицетворение, заправляя выбившийся светлый локон под золотую сеточку для волос, осматривала одного из гвардейцев Темилиана. Он пострадал достаточно сильно, получив серьезное сотрясение мозга, из-за чего почти не приходил в сознание. Кроме того, Ифисе крайне не нравилась набухающая гематома с темной кровью – ее беспокоило, что это может привести к более серьезным последствиям.

      Поэтому лекарка сочла необходимым, чтобы Добек (так звали раненого темилианца) остался на некоторое время в Лечебнице. Но согласие командующего гвардией Ифисе пришлось выбивать с руганью – разумеется, тихой, чтобы не разбудить раненого.

      Командир никак не мог с этим согласиться:

      – Добек – темилианский гвардеец, – гудел он, глядя на лекарку смущенным и одновременно упрямым взглядом, – Не полагается ему из-за ерунды лежать в Лечебнице. Ему служить надо.

      – “Ерунды”? “Ерунды”?! – Ифиса шипела как змея, еле сдерживаясь, чтобы не закричать, а то и огреть собеседника чем-нибудь, – Да у него же сотрясение, и я даже не говорила с ним еще! Может, у него будет наблюдаться потеря памяти, а вы его в седло посадить хотите? Да у него тошнота и слабость будут продолжаться еще долго! Нет, пусть даже приказ от Ансмата придет, я его не отпущу, мне ведь прекрасно известно, какие у вас там в Темилиане коновалы!

      – Ну, это вы потише, госпожа лекарша, – командир