Марди и путешествие туда. Герман Мелвилл

они были, а также цель своего путешествия продолжалось ещё некоторое время, прежде чем мы смогли получить желаемую информацию.

      Они указали на шатёр, как будто он содержал их иллюзорные тайны. И старый жрец дал нам понять, что наша попытка войти в него будет сочтена его осквернением.

      Но всё это только пробудило моё любопытство и стремление разгадать тайну.

      Наконец я понял.

      В том таинственном шатре скрывалась красивая девица. И жрецом Алимой для исполнения варварского обычая она перевозилась с острова Амма к богам Тедайди.

      Теперь, услышав о девушке, я уже не ждал чего-то ещё. Добавлю, что эта невидимая жертва расшевелила мою душу, и я горячо поклялся, что её драгоценная кровь никогда не окропит алтарь. Даже если бы мы тонули из-за неё, то и тогда я был бы готов рискнуть и спасти пленницу. Но всё же никакого, даже тихого, сигнала беды не доносилось до нас из шатра. Оттуда нельзя было услышать ни единого звука, ни случайного шелеста циновки. Было ли возможно, что человек, которого собирались принести в жертву, мог продолжать оставаться безразличным к своей судьбе?

      Но поскольку я отчаянно решил добиться освобождения девушки, то решил просчитать все наши возможности. Я совсем не желал кровопролития, хотя силы были не на нашей стороне.

      Старый жрец казался полным решимости препятствовать тому, чтобы мы высадились на его судно. Но с адекватной решимостью идти другим путём я осторожно переложил лук из «Серны» против площадки каноэ так, чтобы предоставить наименьшую возможность для враждебного проникновения в нашу шлюпку. Тогда Самоа с ножом в ухе и я с мачете ступили на возвышение, оставив Ярла в верхней части лодки вместе с его гарпуном и тремя заряженными мушкетами, лежащими рядом. Ему было строго приказано сопротивляться малейшему движению к нашему судну.

      Когда мы взошли на каноэ, островитяне медленно отступили, иногда серьёзно перешёптываясь – все, кроме старого жреца, который всё ещё оставался сидеть, представляя собой неустрашимый, хотя и обеспокоенный, фронт. К нашему удивлению, он жестом предложил нам присесть, что мы и сделали, заботясь, однако, о том, чтобы не упускать из поля зрения Ярла.

      С надеждой на появление добрых чувств я развернул рулон набивного ситца перед жрецом, обратив его внимание на нанесённую идеализированную иллюстрацию, представляющую несколько сотен юнг, одновременно занятых работой на сотнях элементов снастей огромного судна. Поглядев на них, он знаком дал мне понять, что когда-то давно сам поднимался на корабельные мачты. Сделав этот намёк, жрец помрачнел, и его лицо приобрело свирепое выражение, как будто какое-то потрясение было связано с этим воспоминанием. Но скоро оно пропало, и старик весьма резко повеселел.

      В то время, пока мы так вот сидели вместе, вся моя душа была полна мыслей о пленнице и о том, как лучше всего достичь моей цели; я часто пристально поглядывал на шатёр, когда внезапно заметил движение среди незнакомцев. Почти