Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки. Игорь Матрёнин

повидался с ним на импровизированной встрече выпускников и заметил, что это нечто неуловимое-школьное всё же вернулось к нему, и это было удивительно и радостно.

      А ещё (пожалуйста, можете мне не верить), но мы невероятным образом «ре́пались» в… Доме Офицеров! Вспомнить не могу, хотя и очень стараюсь, как же это мы, волосатые, попали да в такое-то заведение! Но ведь чудом чудесным случилось и это удивительное дело…

      Мы рубились на самом последнем этаже в пыльной комнате, заваленной аппаратурой неведомого, и, видимо, стратегического назначения, с множеством гитар крайне низкого происхождения и допотопных клавиш с тембрами теперешних нойз-групп. И среди всего этого богатства и прочих излишеств не нашлось ни одной, пусть хоть и неандертальской «басухи». Бедный Лёха вынужден был исполнять партии баса на обычной гитаре, получалось диковато, но не без первобытной оригинальности.

      Сейчас вот скажу без ложной скромности, так что-то надоела уже она, эта политкорректная самокритика – какой бы ни был «молодёжный» состав «Алкоголя», пусть и неумелый и не сыгранный, а странные песенки мои звучали всегда хорошо, ну вот звучат они, родимые, и всё тут!

      Местные военные люди вызывали нас на ковёр, прослушивали очень серьёзно, обдумывали степень «неидеологичности» и так и не могли решить – играть нам у них на сугубо суровых вечерах самодеятельности, или всё же опасненько выпускать «таких вот» из клетки на зелёную боевую арену. С одной стороны, раз «репаются» на шару, так хоть шерсти клок с патлатых, а с другой – идеологическая диверсия! Ну а мы, «волосатики» и рады были офицерским сомнениям.

      Вообще говоря, эти мрачные торжественные стены, как это ни поразительно, были прибежищем всяческих маргиналов различного свойства. Например, странного вида молодой «звукореж», прискакавший к нам на звуки доморощенно сооружённого «каверочка» на Sex Pistols, восторженно заголосил: «Ну, чуваки, спасибо, вот порадовали, вот порадовали, не ожидал услышать здесь такое, родные вы мои! Давайте-давайте, жгите, чувачки!».

      Или, скажем, этажом ниже занимались «напрочь незакомплексованные» студенты театрального училища, вытворяя дичайшие свои этюды. Аномально смеялись и рыдали они в буквальном смысле часами (такие, понимаешь, у них практики наработки состояния). И всё это непотребство среди суровых стен Дома Офицеров, огромных полотен со сценами баталий, смурных полководцев и реальных, не менее сердитых военных, проходящих мимо нас, гоблинов, невесть как попавших в заповедный уголок.

      Абсолютно всё, где имелась сцена, аппарат и комнатка, где его хранить, могло быть оккупировано непрошенными гостями из антагонистического мира артистов. Да какого там нафик, антагонистического, нормально мы ладили с товарищами военными. Мы были для них забавными интересными зверушками, а «неведомы зверушки» благодарны были им, уже хотя бы за попытку понять нас, безумных инопланетян, и даже как-то мирно с ними сосуществовать.

      А точка в библиотеке отчаянной Ражевой – это же ещё та