Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки. Игорь Матрёнин

что желаем играть исключительно Heavy Metal в духе «Accept» (не забывайте о нашем мастерстве инструменталистов – четыре аккорда, чувак, четыре аккорда!).

      И началась обычная для этого периода чехарда с пересаживаниями с инструмента на инструмент в классическом духе: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь».

      На калечных отечественных «барабасах» оказался совсем не тот, кто изначально самонадеянно собирался, ибо его чувства ритма и координации не оказалось даже в зачаточном состоянии. Сжав стоны в горле и еле сдерживая детские кипящие слёзы, «горе-драммер» уступил место совершенно левому пареньку, который первый раз в жизни сел за установку и поразительным образом заиграл сам собой очень ловко и даже с негритянским огоньком.

      Ну и так далее в порядке живой очереди со всей бандой недотёп, включая меня. Взяв дрожащими руками гитару, я сделал шокирующее открытие – она не звучала, как «зафуззованная металлюжная» лопата, а тренькала так кисло, что едва ли сгодилась бы даже для «хеви-медлячка». Я, равно как и мои разочарованные «подельщики», нервно озвучил сию тему «шефу», жалуясь, что, мол, гитары-то «не те». На что он педагогически резюмировал: «Ну раз не те, то давайте пока всё-таки разберём Макаревича».

      Спесь с нас слетела быстро, и мы покорно выучили все партии не самой сложной песенки «Машины времени», а потом робко исполнили их одновременно под манящий «неведомым» сладкий отсчёт: «One, Two, Three, Four!!!». И к величайшему нашему изумлению мы неожиданно зазвучали, как хреновый, но всё-таки ансамбль!

      Он ещё немного повозился с нами, кретинами, знающими три-четыре аккорда на всех, и с облегчением передал нас одному своему малоприятному знакомому. Сей сомнительный персонаж «держал худруковскую мазу» в клубе (вдумайтесь!) имени Володи Ульянова, так вот запанибрата и душевненько.

      Второй худрук по «рокенролу» был намного ближе к классическому типу «худруков» – музыкант-неудачник, пиком карьеры которого было, скажем, кратковременное участие в сольном проекте басиста Константина Никольского. Почти спившийся, завистливый, крайне неприятный человек, спиз…ивший всё, что только можно спиз…ить во вверенном ему хозяйстве. О нём у меня всё.

      А вот ещё одна престраннейшая «точка» – общага мединститута. Считается (ну, это эротический фольклор такой студенческий), что самые развратные девчушки учатся именно в «Меде». Почему – неизвестно! Быть может, потому, что натурализм обучения, да и самой профессии очень близки к чистой анатомии, животному, так сказать, началу, уж не знаю.

      Но, даже владея этой манящей, хотя и непроверенной информацией, я был настолько одержим идеей создания «великой группы», что не спешил сразу воспользоваться мифической любвеобильностью медичек, а в первую очередь хотел произвести впечатление на местный худсовет.

      А собрался он на предмет разрешения репетировать в комнатушке, где уже жил, да был один музыкальный коллектив. И «рок-старожилы», думаю, были совсем не рады соседствовать с какими-то нахальными варягами.