Дети войны. Чёрная быль. Николай Свительский

на железнодорожную станцию. У них ещё есть огромные бельгийские лошади-тяжеловозы.

      – У лошадей этих копыта – как дно цебрика, а колёса на телегах – как у машин на резиновом ходу, – рассказываю я восторженно дедушке, увидев однажды, как работают немцы. – Вот бы нам такие колёса, дедушка.

      – Видишь ли, внучек, нам эти колёса ни к чему. Немцы делали их под свои дороги, как во всей Европе. А у них там все дороги камнем уложены, и колёса ихние катятся по ним легко и скоро. Я всё это видел в первую германскую войну, когда был в плену в ихней Германии.

      – Ты тоже воевал, дедушка?

      – Пришлось повоевать. Всех пожилых мужчин из наших сёл мобилизовали для военных обозов со своими телегами и лошадьми. Отправили нас в Белоруссию. Так я попал на войну. Наш корпус занимал оборону в районе сёл Каплановцы и Ритичи. Это примерно в тридцати километрах от Гродно. Вот тогда я и увидел, как ихние телеги на резиновом ходу, ставшие нашими трофеями, вязли в слякотном бездорожье, и мы бросали их, укрываясь от немецких снарядов в лесу. Когда разрывы прекращались, мы возвращались к телегам и видели, что от них остались только щепки. Я тогда предложил нашему командиру, поручику Мальцеву, поставить на телегах деревянные колёса. Объяснил, что они тонкие, лёгкие, потому разрезают грязь и песок словно ножом, а лошадям легко везти груженную доверху телегу. Командование согласилось. Вместо трофейных германских мы поставили наши, деревянные. Меня тогда наградили «Георгием» и яловыми сапогами. А потом мы, старики-обозники, как и многие солдаты, попали в плен к немцам.

      – Дедушка, расскажи про немцев!

      – А что про них рассказывать, немец – он и есть немец. Что тогда, что сейчас. Даже песня у них та же, – дедушка чему-то улыбнулся: – Немцы слушали её в своих траншеях на граммофоне, а мы – в своих окопах. А когда немцев выбили из их траншей, наши солдаты нашли граммофон и пластинку. Прапорщик, прочитав немецкое название на пластинке, сказал, что песня эта называется «Лили Марлен» – прощальная песня немецкого солдата со своей невестой.

      Чтобы отдохнуть от стрельбы, наши солдаты по ночам выставляли перед окопами граммофон, заводили пластинку. Немцы прекращали стрельбу, слушали песню. Мы, обозники, в это время увозили с передовой раненых.

      На следующий день, когда наш обоз уже со снарядами подъезжал к передовой, немцы пошли в наступление и мы оказались в плену.

      Задумавшись, дедушка продолжает свой рассказ:

      – Та война была другая, хоть и мировая. А эта война – захватническая, и для немцев она станет последней.

      Дедушка кивнул в сторону Курта и Ганса, сидящих у окна и слушающих песню:

      – Вот и эти слушают свою песню, домой хотят, к своим марленам.

      – Дедушка, а ты можешь говорить по-немецки?

      – Понимать – понимаю, но говорить не хочу. Не люблю я ихний язык.

      – А Курт и Ганс – хорошие немцы? – спрашиваю я у дедушки.

      – Хорошие, пока не стреляют, и очень плохие, когда убивают.

      – Значит,