Фантомные боли. Мария Северская

они могут быть вместе?!

      Лис представила себе себя – свою дешевую стрижку, волосы цвета старой соломы – это летом они приобретают оттенок засахарившегося меда, словно вбирают свет солнца – джинсы с потертостью на коленке, дурацкую жилетку с бахромой, свои пухлые щечки, руки с коротко подстриженными, никогда не знавшими маникюра ногтями, и до боли в суставах сжала кулаки.

      В этот момент Ник ее заметил. Теперь он улыбался уже ей, и Лисенку показалось, что эта его улыбка ярче, живее, более открыта.

      Она все еще не могла отвести глаза от жилки на его шее, взгляд, словно пойманный в ловушку зверь, метался от его губ к ней и обратно. Девушка боялась, что сейчас – вот прямо в этот миг – он все поймет, прочитает по ее лицу и с презрением отвернется.

      Лисенок бросилась к нему и наверняка впечаталась бы в его грудь, если бы он не поймал ее, не остановил, схватив руками за плечи.

      – Прости, я опоздала, – лепетала девушка. Надо было что-то говорить, все равно что, лишь бы не молчать. – Троллейбуса долго ждала, потом в гардеробе закопалась.

      – Эй! – Он чуть встряхнул ее, будто приводя в чувство. – Все в порядке, не нервничай.

      Тогда она подняла на него глаза. Ник по-прежнему улыбался – так знакомо, словно они у него дома и никого кроме них тут нет. Сразу сделалось спокойней.

      – Знакомьтесь, это Лис – моя подруга, – представил он ее своим недавним собеседницам – они все еще стояли рядом, не отходили в надежде на продолжение беседы.

      Ник так и сказал – «моя подруга», но эта фраза сейчас не показалась Лисенку двусмысленной. Подруга – это та, с которой дружат, не более, – поняла она. И эти девицы тоже это прекрасно понимают.

      «Ну и пусть! – сказала она себе. – Зато это со мной он делится своими планами, это мне он звонит, когда его одолевают всякие сомнения, это мне он доверяет и к моему мнению прислушивается!»

      Собственные доводы показались ей как никогда жалкими.

      Уже час Лис болталась по залу, переходила от картины к картине, вглядывалась. Она знала работы Ника досконально, каждый перелив красок, каждый штрих. Умей она рисовать, могла бы повторить их с закрытыми глазами.

      Ник общался с посетителями. Они с Лис договорились, что уйдут вместе, вот только о том, когда это произойдет, не было сказано ни слова.

      Люди рядом с ним менялись. К нему подходили импозантные, покровительственно улыбающиеся мужчины, дорого одетые женщины, то и дело подбегала хозяйка галереи, благодаря которой стала возможной эта выставка.

      Лисенок понимала: это успех. И радовалась. Но к радости примешивалось другое чувство – пока еще не идентифицируемое, сложное, холодное, словно горный ручей. Может быть, это был страх, что теперь все будет иначе, и Ник станет другим. А может, тоска оттого, что отныне их разделяет пропасть, ведь он – уже состоявшийся художник, а она – ну кто такая, в самом деле, она?

      – Ну и устал я от них всех! – раздался над ухом родной