Вниз по лестнице. Роман Шмыков

человек столпились у окна в две кучки, освобождая Илье проход. Он стоял и глубоко дышал, словно сильно жалел о словах, будто бы вне его согласия сорвавшихся с его губ. Его лицо побледнело и покрылось мелкими капельками пота. Губы слегка посинели, и с каждым шагом в нём словно становилось всё меньше крови, и к окну он подошёл мёртвенно бледный. Трясущимися руками он открыл окно и, шатаясь, залез ногами на подоконник. Илья высунул голову наружу и посмотрел наверх, потом высунул почти половину тела, держась одной рукой за раму окна изнутри. Он чуть опустился и повернулся к нам, но не успел он произнести хоть слово, как за голову его схватила огромная когтистая лапа и проткнула её, как виноград. Илья повис в этой лапе как тряпичная кукла, и лапа утянула его наверх. Я увидел, как кому-то зажали рот, прежде чем он успел закричать. Витя быстрыми, но тихими шагами подошёл к окну и закрыл его, а потом сделал два шага назад. Он упал в обморок на третьем шаге, и я успел его подхватить, не дав шмякнуться об твёрдый пол. Мы все отползли как можно тише и спрятались между рядами шкафчиков, где Валентин Витальевич уже не прятал лица, а сидел в самом тёмном уголке раздевалки с округлившимися глазами. Под его пышными усами тряслись губы, и сам он прижал руки так, словно хотел обнять сам же себя.

      Мне показалось, что никто из нас даже не дышал, и мы точно задержали дыхание, когда за окнами мелькнуло что-то огромное, на несколько секунд заслонив собой солнце, и ставило нас в полной темноте. Я смотрел в сторону окон, как из-за моей спины вышел начальник цеха и глядел на нас всех, стараясь снова взять себя в руки и обрести хоть чуточку больше самообладания, чем у каждого из нас.

      – Посчитайтесь, сколько нас осталось?

      Мы расползлись в линию и пересчитались. Я сидел посередине и оказался восьмым из семнадцати человек, находящихся здесь, за исключением Валентина Витальевича, который хмыкнул и сел у самого края последнего шкафчика, выглядывая в сторону окон. Он отодвинулся обратно и снова уставился в никуда. Витя, пришедший в себя рывком, сел на скамейку не без помощи ещё двух человек, осматривающих его как раненого.

      – Я в порядке, – чуть трясущимся голосом говорил Витя, – что там, Валентин Витальевич?

      Но начальник не ответил, он лишь повернулся и помотал головой. В его взгляде читался ужас, но его природу мы даже боялись представить. Он что-то увидел и решил не говорить об этом нам. Внутри у меня что-то засвербело, и я понял, что мне просто жизненно необходимо выяснить, что такого увидел Валентин Витальевич.

      В полуприсяде я придвинулся к нему, он жестом остановил меня, но дав понять, что даст мне аккуратно посмотреть, если я к этому готов. Я кивнул, и он убрал руку. Я, двигаясь в пространстве буквально по миллиметру в секунду, высунул немного голову и увидел окна. Те, через которые Илья хотел вылезти на крышу, были густо запачканы кровью, от чего внутрь на шкафчики по другую сторону от нас падал алый свет, превращая солнце в источник чего-то зловещего. У меня к горлу подступило что-то