Вернись ради меня. Хейди Перкс

у нее на шее.

      – Спасибо, все нормально, – отвечаю я.

      Она кивает на белый тент:

      – Вот работенка, не позавидуешь, правда?

      Я киваю, не зная, что ответить, и решаю на всякий случай говорить поменьше.

      – Вы местная? – спрашивает женщина, хотя по ее интонации я догадываюсь – она уже знает ответ.

      Когда я качаю головой, она протягивает руку:

      – Я из «Эха Борнмута».

      – Здравствуйте. – Значит, журналистка. – Об останках уже что-то выяснилось? – добавляю я будто невзначай.

      – Нет, насколько я знаю, – женщина продолжает внимательно меня рассматривать, удерживая улыбку. – Но вы вроде не из зевак.

      – Да, я приехала не из любопытства, – соглашаюсь я, машинально теребя кожу на большом пальце.

      – Разрешите узнать ваше имя?

      – Зачем оно вам?

      – Я пишу кое-что о проблемах в обществе и тому подобном… Если вернусь ни с чем, попадет от начальства, а писать практически не о чем.

      Я колеблюсь, не назваться ли вымышленным именем, но в конце концов решаюсь сказать правду:

      – Стелла. Стелла Харви.

      – Стелла Харви, – медленно повторяет журналистка, покусывая нижнюю губу и оглядываясь на пристань. – Как бы вам здесь не застрять, пассажирский паром вернется только завтра.

      – Знаю, я остановилась в одном из пляжных домиков, – говорю я. – Всего на пару дней.

      – Буду рада пообщаться, Стелла Харви, – произносит журналистка, прежде чем уйти. – Возможно, мы еще увидимся.

      И, взмахнув фотоаппаратом, она улыбается и идет к белому тенту, где собрались полицейские эксперты.

      Я принимаю решение зайти к Рэйчел, чтобы оставить дорожную сумку.

      Обойти полицейский тент я собираюсь по Пайнклиф-аллее. Вдоль нее, как прежде, штакетник, но уже не тот, что ставил отец. Издалека он выглядит похожим, однако здесь явно поработал профессионал – забор аккуратный и стоит идеально ровно, и у меня возникает непреодолимое желание пнуть его.

      Впереди вспыхивают на солнце стекла новой оранжереи, но ее жалюзи опущены изнутри. Я страстно желаю увидеть хоть какую-то часть жизни новых хозяев, однако мне остается довольствоваться лишь наружным экстерьером.

      И все же я не могу не думать, расширили ли они маленькую кухню и снесли ли перегородку, которую сделал папа, чтобы у меня и Дэнни было по комнате. Новые жильцы наверняка обратили внимание, что через тонкую стенку все слышно. Я глубоко вздыхаю, бросая последний взгляд на дом, и ухожу по аллее влево.

      Пайнклиф-аллея вьется мили полторы по краю высокого берега до самой дальней точки острова – Бухты Пиратов. Иногда дорога подходит так близко к обрыву, что открывается отличный вид на море, но чаще остается только представлять себе водную гладь за деревьями и скалами. В таких местах от аллеи отходят узкие тропки: некоторые протоптанные, а другие больше похожи на попытки срезать путь на пляж или к утесу.

      Была и у нас с Джилл тайная тропинка, которую мы сами