Вернись ради меня. Хейди Перкс

привлекла внимание констебля Уолтона. На ней мы стоим все впятером в последнее лето на острове. Я вглядываюсь в улыбающиеся лица мамы и папы – он обнимает ее за плечи, а она крепко держится за его руку.

      Что же с нами случилось?

      Мне безумно хочется поговорить об этом с Бонни, но какая-то другая часть меня протестует. Потому что тогда мне пришлось бы признать: я скрыла то, что произошло перед нашим поспешным отъездом с острова. Скрыла, потому что верила, что если солгу, это будет держать нас всех вместе.

      Глава 5

      Эвергрин быстро перестает быть сенсацией, однако мое любопытство нарастает: я методично прочесываю Интернет в поиске фотографий, имен – чего угодно, связанного с островом. Чем больше я узнаю, тем больше мне необходимо выяснить. Это сродни наркотической зависимости. Как мне удавалось держаться в стороне столько лет – не понимаю.

      Спустя пару недель после начала моих собственных визитов к психотерапевту она спросила меня:

      – Часто ли вы вспоминаете ваш старый остров?

      Одной лишь интонацией ей удалось превратить мой родной, любимый Эвергрин в придуманный, несуществующий край.

      – Я бы так не сказала, – ответила я, повторив ее жест – чуть склонив голову набок. Мы обе были одинаково пытливы и горели желанием забраться в голову к собеседнице. Со своей стороны, я хотела понять, к чему клонит консультант и почему она то и дело поднимает тему острова. Значит, что-то на прежних сеансах вызвало у нее профессиональный интерес.

      Не выдержав затянувшейся паузы, она продолжала:

      – Вы жалеете, что родители увезли вас оттуда. Как вы считаете, вы дали себе возможность осесть где-нибудь еще?

      Интересный вопрос. Об этом я не задумывалась.

      – Пожалуй, я… не знаю.

      – Вам тридцать пять лет, вы меняете профессию, живете в съемной квартире, мечтаете посвятить себя помощи другим и массу времени тратите на свою сестру, которая, кстати, проживает в десяти минутах от вас.

      В словах консультанта мне почудился упрек. Горячая волна поднялась по шее к щекам.

      – Вы так говорите, будто я неудачница, – вырвалось у меня.

      – Отнюдь, – она покачала головой. – Простите, если я неудачно выразилась, – я аплодирую вашему решению освоить новое поприще. Однако у меня впечатление, что вы непомерно много беспокоитесь о Бонни и… – она сделала паузу, и я заметила легкую краску на ее щеках, – …живете прошлым. Видеть детство в розовом цвете – явление распространенное, но, наверно, не совсем адекватное для человека вашего возраста. Планировать будущее – это…

      – Мне казалось, я как раз думаю о будущем, – перебила я, заморгав, чтобы прогнать предательские слезы, – раз я занялась переквалификацией. Что касается Бонни, то не волноваться о ней я не могу – у меня больше не осталось никого из близких.

      – Да-да, – согласилась психотерапевт и явно хотела что-то прибавить, однако я продолжила, не дав ей высказаться:

      – И я почти не думаю об острове.

      Это, конечно, было ложью, и она это понимала. Я превратилась в подобие Бонни, которая