Грех на душу. Светлана Алешина

телевизор… Кажется… да… Но он у меня давно – два года – и я уже не припомню, сколько он стоит… Что касается коробки, которую вы якобы видели… Тут было полно всякого хлама, это правда… Даже не знаю, откуда его столько набралось! И потом, Эдита Станиславовна – ужасная фантазерка! Она была такой с детства. Пожалуй, неудивительно, что вы с ней сошлись…

      Адам Станиславович замолчал и искоса поглядел на меня испытующим взглядом. Ему очень хотелось меня убедить.

      – Значит, коробки не было? – спросила я. – И телевизор вы две недели назад не покупали? И сестра ваша строит воздушные замки?

      – Совершенно верно! – убежденно сказал Адам Станиславович.

      Мы несколько секунд помолчали, а потом я, вздохнув, сказала с укоризной:

      – Ах, Адам Станиславович! Напрасно вы избрали такую тактику! Меня трудно убедить в том, что молоко – черное, а уголь, напротив, – белый. Я как акын – что вижу, о том и пою. Конечно, несмотря на хрупкость конструкции, которую вы выстроили, она могла бы сработать, но для этого нужно два условия.

      – Вы о чем? – настороженно спросил ювелир.

      Я загнула один палец на левой руке и сказала:

      – Ну, во-первых, вряд ли у вас хватило духу избавиться от телевизора, верно? Он наверняка так и стоит у вас в спальне… С заводским номером, с датой изготовления… идентифицировать его ничего не стоит.

      По глазам Адама Станиславовича я поняла, что попала в точку. Кроме того, на губах у него появилась кислая гримаса, словно ювелир обдумывал какую-нибудь неприятную мысль. Мне показалось, что я догадалась, какая это мысль.

      – И избавляться от него уже поздно, – заявила я. – Теперь мы будем за вами следить…

      – Что за дурацкая фантазия! – не вытерпел Адам Станиславович. – С какой стати я буду избавляться от собственного телевизора?! Все это высосано из пальца… Но вы говорили, что у вас два условия? – нетерпеливо добавил он.

      – Это не мои условия, – возразила я. – Это условия, при которых ваша ложь имела бы смысл. Одно я уже обозначила, если можно так выразиться. А теперь второе – и главное! – Я сделала эффектную паузу. – В коробке от телевизора я нашла кассовый чек из магазина «Голубой бриллиант». Он двухнедельной давности, а дата и время покупки подтверждают, что купили его не вы! Собственно, я знаю человека, который в тот день приобрел «Сони». Его обокрали в тот же вечер. Не сомневаюсь, что продавцы сумеют опознать и покупателя, и телевизор. У покупателя была уж очень колоритная внешность…

      – Зачем вы мне все это рассказываете? – перебил меня ювелир. – Вы намерены обвинить меня в краже?

      – Отнюдь нет, – сказала я. – Мне просто нужно знать, у кого вы две недели назад купили телевизор. То, что он у вас давно, – неправда. Ваша сестра сказала, что у вас раньше не было телевизора вообще!

      – Идите вы к черту! – вдруг выпалил Адам Станиславович. – Ничего вы не докажете! Какой, к черту, чек? Какой покупатель? Я ничего не знаю! Мало ли что вы выдумаете! Давайте прекратим этот бессмысленный разговор!

      Но меня уже было невозможно