В тихой гавани. Даниэла Стил

думаете, я сначала хотел привезти ее прямо домой, но потом решил сначала хорошенько осмотреть ранку. Порез оказался глубже, чем я думал.

      – Да уж… – Офелия сама едва не упала в обморок, пока медсестра накладывала швы.

      Впрочем, в прошлый раз, когда Чеду зашивали голову, с ней было то же самое. Она поежилась. Сегодня все оказалось намного проще благодаря Мэтту. Они быстро добрались до клиники, к тому же он всю дорогу смешил Пип, не давая ей плакать. Теперь она понимала, что ее дочь нашла в этом человеке. Он и в самом деле оказался славным. – Спасибо вам за все. Вы очень ей помогли. И мне тоже.

      – Мне очень жаль, что так случилось. Битые стекла на берегу – опасная штука. Я всегда подбираю их, когда они попадаются мне под ногами. С ними одна беда. – Мэтт повернулся к Пип. Она крепко спала. На лице у него появилась улыбка.

      – Могу я вам что-нибудь предложить? – приветливо спросила Офелия.

      Мэтт заколебался. Денек для всех выдался тяжелый.

      – Вы, вероятно, устали. Когда ребенок поранится, это всегда мучительно. – Он и сам чувствовал себя так, словно по нему проехался каток.

      – Нет, нет, со мной все в прядке. Хотите, я сделаю пару сандвичей? Всего одна минута.

      – Вы уверены, что это вас не затруднит?

      – Нисколько. Может, бокал вина?

      Мэтт отказался, попросив кока-колу, а через пару минут она поставила перед ним блюдо с сандвичами.

      Вопреки тому, что рассказывала Пип, сейчас он видел перед собой спокойную, собранную, хозяйственную женщину. Устроившись на кухне, они принялись за бутерброды.

      – Пип упоминала, что вы француженка. Вот уж никогда бы не подумал. Вы на редкость правильно говорите по-английски.

      – Я выучила язык еще ребенком, в школе, а здесь прожила добрую половину жизни. Сначала иностранной студенткой поступила в колледж, а потом вышла замуж за одного из педагогов.

      – А что вы приехали изучать?

      – Медицину. Но с учебой не получилось – сразу после экзаменов я вышла замуж. – Офелия ни словом не упомянула, что училась в Рэдклиффе, – это было бы похоже на хвастовство.

      – Жалеете, что так и не закончили учебу? – с неожиданным интересом полюбопытствовал Мэтт. Мать и дочь были очень похожи. В обеих чувствовалось что-то загадочное.

      – Нет, никогда. Не думаю, что из меня получился бы врач. Да я едва не хлопнулась в обморок, пока сестра накладывала Пип швы.

      – Ну, когда имеешь дело со своими детьми, все совсем по-другому. Я сам обливался холодным потом, а ведь Пип не моя дочь.

      Его слова вдруг напомнили ей то, о чем ей давно хотелось спросить.

      – Пип рассказывала, что ваши дети где-то в Новой Зеландии. – Офелия тут же раскаялась, что упомянула об этом. По лицу Мэтта было видно, что она коснулась незаживающей раны. – Они уже большие?

      – Шестнадцать и восемнадцать.

      – Моему сыну в апреле тоже исполнилось бы шестнадцать… – грустно прошептала она.

      Мэтт тут же переменил тему.

      – Я проучился в Париже пару лет.