В тихой гавани. Даниэла Стил

но в последний год он дважды пытался покончить с собой.

      Сказанное ею было знаком огромного доверия. Но теперь Офелия, так же как и прежде Пип, подсознательно чувствовала, что Мэтту можно доверять. И его молчаливое сочувствие приятно на нее подействовало.

      – А Пип знает?.. – Его явно потрясло то, что он услышал.

      – Да. Для нее это тоже было нелегко, тем более что во второй раз его обнаружила именно Пип. Это… это было ужасное зрелище.

      – Бедная малышка! Несчастные дети… Как же так?

      – В первый раз вскрыл себе вены. Слава богу, неудачно, так что все обошлось. А во второй – попытался повеситься. А Пип вошла что-то спросить и обнаружила его. Он уже начал синеть. Еще немного, и все было бы кончено. Она помчалась за мной, мы вынули его из петли, и тут сердце перестало биться. Я делала ему искусственное дыхание. Потом приехала «Скорая помощь». К счастью, его удалось спасти. Пришлось делать дефибрилляцию… Сигнал появился не сразу. Это было ужасно!

      Вспоминать об этом до сих пор очень мучительно. Ей и сейчас порой снилось, как она вынимает сына из петли.

      – В последнее время ему стало лучше. Вот поэтому я и настояла, чтобы он полетел в Лос-Анджелес вместе с отцом. У Теда была назначена какая-то встреча, и мне хотелось, чтобы Чед немного развеялся. Им ведь не так уж часто доводилось бывать вместе. Тед вечно был занят. – «И к тому же не хотел видеть, что творится с сыном», – добавила она про себя. Но вслух ничего не сказала. Даже после двух попыток самоубийства Тед упрямо твердил, что у сына, дескать, просто способ привлечь к себе внимание. Офелия пыталась объяснить, что во всем виновата болезнь, но он только отмахивался.

      Но Мэтт хорошо знал жизнь. И детей тоже.

      – А как они ладили с вашим мужем? Наверное, ему было трудно смириться с мыслью о том, что сын неизлечимо болен?

      Поколебавшись, Офелия кивнула:

      – Да. Собственно говоря, он так и не смирился с этим до самого конца. Считал, что это возрастное. Даже не хотел ничего слушать, когда доктора говорили, что мальчик тяжело болен. А всякий раз, когда Чеду становилось лучше, Тед сиял, считая, что он прав и худшее уже позади. Я тоже поначалу надеялась. А потом перестала. Тед во всем винил меня, вечно ворчал, что я его разбаловала или что ему просто нужна подружка. Наверное, родителям вообще трудно смириться с мыслью, что ребенок неизлечимо болен, что ему никогда не будет лучше… Иногда удается подобрать лечение, и наступает временное улучшение, но ненадолго. И так будет всегда.

      Офелия говорила с полным знанием дела, но такое знание досталось ей дорогой ценой. С самого первого дня, как только врачи поставили страшный диагноз, она отдавала себе отчет, что впереди у них тяжелые времена, хотя в раннем детстве Чед был просто очаровательным. Умненький, явно в отца, малыш с самого рождения постоянно болел. Он вообще не отличался крепким здоровьем. Именно Офелия бегала с ним по врачам, пока ему не вынесли страшный вердикт. Но даже тогда Тед упорно заявлял, что психиатры сами полные психи, а все их тесты абсолютно неубедительны. Казалось