Дух свободы. Живой Белорус

это было страшно.

      Мало ли, в мирное время в центре республики, и вот теперь у Вити недоступен телефон, у Вити, который с ним не расставался и всегда заряжал.

      «Ты там хоть жив?» – написал Кирилл тому в личку, потому что в голову полезли действительно страшные мысли.

      «Жив, конечно. Хуй я помру, пока мы режим не свалим», – ответил Витя, хоть и не сразу, а ведь раньше он не матерился, особенно в сообщениях. Интеллигент ведь.

      «А я приехал»

      «Молодец», – как-то странно ответил друг и, пока Кирилл думал, исчез из сети.

      Самому Кириллу было и обидно, и стыдно, что он все это время не был в Минске, мать еще в день выборов почему-то насела, что срочно надо починить крышу в доме в деревне.

      – Какая разница? Зачем сейчас? – не понимал он, но она просила, и отец настаивал, вот он и согласился, а теперь ехал назад с отцом и нервно стучал телефоном по колену.

      «Починил крышу, да видимо не ту», – подумал Кирилл и поежился, видя, как в сторону центра опять поехала колона автозаков. Эти темно-зеленые машины уже никого не удивляли и даже не пугали, только внутри что-то сжималось, и кулаки сжимались сами так, что Кирилл чуть телефон свой не раздавил.

      – И когда это началось? – спросил задумчиво отец Кирилла, глядя на эту колону.

      – Когда? С цепи солидарности[8], – рыкнул Кирилл, – хотя нет, раньше и это наша вина.

      – В смысле? – не понял отец.

      – В прямом, ты ведь все понимаешь! Ты же из Минска меня увез, чтобы я никуда не пошел, потому что знал, что что-то будет, и вот оно есть!

      Мужчина потупил взгляд, но ничего не сказал, зато Кирилл эмоций своих постыдился. Да, он хотел с друзьями пойти и посмотреть протоколы комиссий на ближайших участках, но он сам по-настоящему не верил, что все обернется так, вот и уехал, даже на сообщение Сережи, что, мол, говорят, интернет отключат, не обратил внимания, не поверил, посмеялся.

      «Ну бред же. Это же во вред государству», – подумал он, а интернет все равно отключили, а крыша чинилась.

      – Извини, – сказал он отцу.

      – На самом деле ты прав, – сказал пожилой осунувшийся педагог на пенсии. – Мы сами ему это позволили.

      Кирилл ничего на это не сказал, только телефон закинул обратно в рюкзак. Больше всего его пугало, что друзья почти ничего не хотели говорить о происходящем. Приедешь – поговорим, – говорили они с тех самых пор, как появился интернет, они-то первое время вообще думали, что дело просто в деревне, живет-то в ней три старика и собака, может, и сеть тут такая себе, никогда хорошей не была, а тут совсем упала. Бывает.

      «У нас все бывает, а потом хрен найдешь, где конец», – мысленно ругался Кирилл, глядя на последний автозак.

      У дороги уже были люди, опять с шарами, цветами и лентами. Кириллу было даже стыдно им махать не потому, что он не с ними, а потому, что сейчас мать наверняка заплачет и скажет, что он не должен никуда ходить, что она не выдержит, если с ним что-то случится, а она действительно не выдержит, и отец тоже. Соврать им и сказать, что он никуда не пойдет, а потом, если что случится, его и искать не начнут сразу.

      «Театр

8

18-го июня 2020 года в Минске на проспекте Независимости выстроилось больше трех тысяч человек в живую цепь на тротуаре в знак протеста в связи с арестом одного из кандидатов в президенты Виктора Бабарико и его сына. Отдельно надо сказать, что люди стояли на дистанции друг от друга, не мешали даже пешеходам. Машины в поддержку подавали звуковые сигналы, иногда люди хлопали. Часть людей было задержано. Это была первая, но не последняя цепь. Но это было не настоящим началом проблемы, например, Сергей Тихановский уже был арестован, и его арест можно найти в сети и полюбоваться его разумностью.