Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя. Владимир Поселягин

немцу в грудь. Мне пришлось чуть наклониться назад. Ноги немца подогнулись, но я не давал ему упасть, продолжая держать на весу. Наконец он перестал дергаться, и только легкие конвульсии пробегали по телу. Осторожно опустив часового на землю, я еще несколько раз ударил его ножом в грудь, после чего снял карабин, ремень которого сполз ему на сгиб локтя, и амуницию. Подчистив карманы, убрал все, кроме оружия, в машину. После чего, касаясь рукой стены сельсовета, осторожно крался к углу, за которым находилась мастерская и охранявший ее второй часовой.

      С ним было похуже. Если к первому подкрасться, прикрываясь корпусами машин, проблем не было, то этот стоял на открытой площадке, освещаемой масляным светильником, прикрепленным к стене мастерской. И чтобы до него добраться, нужно было пробежать пять метров открытого пространства.

      Несколько секунд я анализировал ситуацию и придумал.

      Метать ножи я не умел, как-то пропустил этот момент, когда занимался с отцом, но вот бегать… Бегаю я быстро.

      Подобранный камешек полетел в темноту и зашуршал в кустах. Часовой насторожился и обернулся в ту сторону, снимая с плеча карабин, и тут же я пятью гигантскими прыжками достиг немца и ударил его сцепленными руками под основание шеи.

      Гитлеровец с шумом рухнул. Упавший на землю карабин не выстрелил.

      Быстро подхватив немца под мышки, я утащил его в сторону от освещаемого участка у двери, после чего, подскочив к стене, зашарил по ней в поисках ключа. Тут я что-то задел, и это что-то полетело в траву у двери.

      – Ах ты! Блин! Гоблин безрукий!

      – Командир? Товарищ лейтенант, это вы? – послышался за дверью шепот Карпова.

      – Да я, я! Блин, ключ уронил! Сейчас найду, – ответил я таким же шепотом и, прислонив карабин к стене, зашарил по траве в поисках ключа.

      В мастерской отчетливо зашептали, переговариваясь между собой.

      – А ну тихо! Раскудахтались, – зашипел я им в ответ.

      Наконец ключ нашелся. Легкий скрип, с которым открылась дверь, в тишине ночи показался громом.

      – Сколько вас тут?

      – Десять, товарищ лейтенант, – ответил Карпов, первым выходя наружу.

      – Хорошо. Держи, – сунул я ему в руки карабин.

      Остальные последовали за сержантом.

      – Севка, привет, – поздоровался кто-то со мной. Присмотревшись, я узнал одного из пилотов бомбардировочного полка Никитина. Так вот кто эти трое летчиков!

      – Привет, Кир, вот уж не думал, что встречу тебя тут.

      – Получилось так, нас тут неподалеку подшибли.

      – Ясно, потом расскажешь, – сказал я и стал быстро командовать: – Вы, двое, метнулись к машинам, это вон туда, за угол, там немец убитый лежит. Приносите его и закрываете в мастерской. Вы, двое, берете вот этого, связываете, вставляете кляп и грузите в грузовик. Ты идешь за угол, я там у стены карабин оставил, берешь и встаешь в охранение у машин. Все, работаем! Быстро-быстро!

      Сработали мы действительно быстро. Труп немца закрыли в мастерской, пленного – в кузов, сами сели в машину.

      – У въезда пост, – тихо сказал, прежде чем залезть