Три товарища и другие романы. Эрих Мария Ремарк

ведь нужно уметь и проигрывать, иначе нельзя было бы жить.

      – Это уж точно…

      Возникла пауза. Я посмотрел на Ленца. Однако последний романтик только склабился да подергивал носом; помощи от него ждать было нечего. Шумели березы. За домом кудахтала курица.

      – Чудесная погода сегодня, – сказал я наконец, чтобы прервать молчание.

      – Да, великолепная, – согласилась девушка.

      – И такая мягкая, – добавил Ленц.

      – Просто на редкость, – продолжил я.

      И снова разговор зашел в тупик. Девушка, должно быть, считала нас изрядными болванами, но мне при всем желании больше ничего не приходило в голову. Ленц стал принюхиваться.

      – Печеные яблоки, – сказал он с чувством. – Кажется, тут подают к печенке еще и печеные яблоки. Вот уж поистине деликатес.

      – Несомненно, – подтвердил я, мысленно проклиная нас обоих.

      Кестер и Биндинг вернулись. За эти несколько минут Биндинг стал совершенно другим человеком. Он был, вероятно, одним из тех автомобильных маньяков, которые испытывают истинное блаженство, когда встречают специалиста и могут с ним поговорить.

      – А не поужинать ли нам вместе? – спросил он.

      – Ну разумеется, – ответил Ленц.

      Мы вошли в ресторанчик. В дверях Ленц подмигнул мне и показал глазами на девушку.

      – Слышь, такая вот с лихвой окупит не только одну твою танцующую старуху, но и все десять.

      Я пожал плечами:

      – Может быть. Но что ж это ты предоставил мне одному заикаться?

      Он засмеялся.

      – Надо же и тебе когда-то научиться, детка…

      – Нет уж, учиться у меня больше нет ни малейшей охоты, – сказал я.

      Мы последовали за остальными. Они уже сидели за столиком. Хозяйка как раз подавала печенку и жареную картошку. Для начала она принесла также большую бутылку пшеничной водки.

      Биндинг, как выяснилось, за словом в карман не лез. Просто поразительно, сколько всего он знал про автомобили. А уж когда он услышал, что Отто принимал участие в гонках, его расположение к собеседнику перешло все границы.

      Я пригляделся к Биндингу внимательнее. Это был тяжеловатый, крупный мужчина с густыми бровями на красном лице, немного хвастлив, немного шумен и, по-видимому, добродушен, как человек, которому везет в жизни. Нетрудно было себе представить, как вечерами, прежде чем лечь спать, он чинно, с серьезным достоинством разглядывает свою физиономию в зеркале.

      Девушка сидела между Ленцем и мной. Она сняла пальто и оказалась в сером английском костюме. На шее у нее был повязан белый платок на манер любительницы верховой езды. В свете лампы ее шелковистые каштановые волосы отливали янтарем. Плечи очень прямые, но чуть выпирающие вперед, руки тонкие, длинные, скорее костлявые, чем мягкие. Лицо узкое и бледное, однако большие глаза придавали ему выражение силы и страстности. На мой вкус, она была очень хороша, однако дальше этого мысли мои не шли.

      А вот Ленц полностью преобразился. Теперь он был огонь и пламень. Его желтый чуб сверкал, как хохолок удода. Благодаря фейерверку острот он вместе