Рыбы молчат по-испански. Надежда Беленькая

в крошечное село Коньково, забытое богом среди полей.

      Нина с любопытством смотрела по сторонам. После дома ребенка с больничным кафелем, халатами и воплями младенцев все здесь выглядело большим, просторным и гулким. В коридоре было пусто, голоса отражались от стен, как будто где-то поблизости был физкультурный зал. Синяя масляная краска напоминала школу, только это была вечная школа, куда приводят однажды и не забирают.

      В спальне для девочек размещались два ряда одинаковых кроваток, на покрывалах и на полу лежали квадраты солнечного света. На улице было не холодно: мягкая снежная зима, наступившая в первый Нинин приезд, прижилась и стояла до сих пор. Но градусник на стене показывал всего семнадцать градусов.

      Клара, будущая приемная родительница, – белобрысая толстуха совершенно отечественного, среднерусского образца. «А я знаю, – хохочет она басом, от которого ходят волнами ее живот, груди и плечи. – Знаю, что похожа на русскую. Мне все про это говорят. А я Россию люблю! И дочка у меня теперь русская!»

      В личном деле Нина прочитала, что Клара ни одного дня не была замужем, зато у себя в испанском городке работает в муниципалитете, где представляет какую-то местную партию, которая защищает женщин от насилия.

      – Скажи, – спросила она у Клары, когда они на скорую руку завтракали в кафе перед выездом из Рогожина, – у вас в самом деле женщин обижают так часто, что им приходится в специальное общество вступать?

      – Все время обижают, – нахмурилась Клара. – Дома, на работе, на улице. Газеты про это пишут! Организовали специальный комитет, если кто тебя тронул – бегом туда.

      – И приходят?

      – А то, – воскликнула Клара. – Еще как приходят! В полицию идти стыдно, особенно если на работе или собственный муж. Боятся. А мы помогаем, у нас психологи, адвокаты. А в России существует эта проблема?

      – Существует, наверное, – задумалась Нина. – Но об этом как-то особо не говорят.

      – О, у вас все впереди! Небось и не знаете, сколько женщин вокруг страдает.

      – Не знаем, – честно ответила Нина. – У нас поговорка есть: бьет – значит любит… Это шутка, – добавила она, увидев побагровевшую физиономию Клары.

      – Шутка?! – забухтела тетка, как кипящий самовар.

      Нина сама была не рада, что завела этот скользкий разговор.

      Света из коньковского детского дома, будущая приемная дочь Клары, оказалась крупным, физически развитым деревенским ребенком. По мнению Нины, она выглядела старше своих шести лет. Длинные ноги с выпирающими коленками, курносый нос, крупные веснушки, похожие на родинки.

      – Здравствуй, Светлана, – обратилась к ней Нина. – Эта тетя приехала с тобой познакомиться.

      – А что она мне привезла?

      – Сейчас узнаем, – ободряюще сказала Нина. – Что-нибудь точно привезла.

      Скоро в руках у девочки появилась кукла в ярком вечернем платье и набор детской косметики. Шуршит синяя подарочная бумага, пахнущая мылом. Нина